за несколько дней до их предполагаемого ареста.
В списке были фамилии, имена, адреса. Отто шёл по списку и предлагал евреям документы, чтобы они могли скрыться от властей, и уехать за границу.
Это был бизнес, который был выгоден и Штраузэну. и Шубдцу.
Оба поимели с евреев очень неплохие деньги. Заодно спасли много еврейских жизней. Они оба по натуре были пацифисты, и неплохие, в общем-то, ребята, особенно, когда им за это платили.
– Отто, дружище, как ты поживаешь? Какими ветрами тебя занесло к нам? – Спросил весело уже нетрезвый Штраузэн. На нём была форма майора вермахта, которая сидела на нем как влитая.
– Да вот по приказу командования приехал на фронт заготавливать сало. – Ответил интендант, чеша ухо вилкой.
– Кому на хуй в Берлине понадобилось сало? – Искренне удивился Генрих.
– Да хуй его знает. – Так же искренне ответил Шубдц. – Не знаешь, где его тут можно взять? Сало тут есть вообще?
– Знаю. Завтра дадим в местной газетке объявление о закупке сала. И будет тебе счастье. Кроме того, моя часть стоит неподалёку тут. Там какой-то местный колхоз выращивает свиней. Там этого сала до энтой матери. Завтра поедешь и всё сало заберёшь. Всё равно все местные жители разбежались.
– Дружище, Генрих, ты меня здорово выручил. – Сказал Шубдц, подозвал официанта и заказал всё, что было в меню, которое было, на двоих, и всю путёвую выпивку, которая была в заведении.
Старые друзья просидели в ресторане добрых три часа и были пьяные, как фюрер на Первомай.
Известно, что Германия строила социализм с человеческим лицом, и это лицо, было лицом фюрера. А фюрер был не дурак выпить.
И на первое мая однажды он так нажрался, что про это долго сплетничали все немцы.
Неожиданно, в ресторан пришёл ординарец Штраузэна, разбудил Генриха, который лежал мордой в «салате Оливье», и заорал, что было сил:
– Господин майор, мы поймали русского диверсанта. Его нужно допросить. В нашей дивизии только вы знаете русский язык, и вас срочно вызывают в штаб.
С трудом пополам Штраузэна еле-еле разбудили, собрали всё, что было съедобного на столе, взяли недопитое спиртное, и Шубдц помог ординарцу донести Генриха, до машины. Сам тот идти не мог, и лишь мычал какую-то странную песню, с какими-то странными повторяющимися русскими словами:
«На хуй! На хуй! Я уеду на хуй!»
Когда Шубдц с другом доехали до штаба, была глухая ночь. Пели соловьи, где-то неподалёку хрюкали свиньи, и нестерпимо чем-то воняло.
Шубдц помог ординарцу внести тело Штраузэна в штаб, и приказал ординарцу принести выпивку и закуску, которую они захватили с собой из ресторана.
– Mein Junge, я приказываю тебе сесть в машину, вернуться в город, там найдёшь отель «Советская», спросишь там тридцать второй номер. Вот тебе ключ, – и Отто отдал ординарцу ключ от номера, – Возьмёшь там шнапса три бутылки из моего чемодана,
