будет с каждым, кто позволит себе насилие и грабеж, – спокойно объявил Щекин, вытирая кровь с клинка. – Мы не завоеватели и не разбойники. Мы русское православное воинство.
«Вы хуже, – добавил про себя Антон. – Вы борцы с человечеством за идею».
Глава шестнадцатая, о том, что и один в поле воин
Антон сидел на скамейке у стены жилой избы. Его глаза были полуприкрыты, все тело расслаблено, а дыхание ровно. Так он обычно готовился к бою перед соревнованиями. Правда, сейчас ему предстояла куда более тяжелая схватка. Схватка с противником, куда как превосходящим его по силам. И ставкой в этом бою была его жизнь. Бой, который, казалось, выиграть было невозможно, как невозможно в одиночку драться с целой армией. Но ведь говорят, что и один в поле воин. Только, как любил напоминать Рыбников, каждая поговорка, как и каждый прием, имеет свой ключик к пониманию. Осталось только найти, где спрятан правильный ответ на эту загадку, как решить эту, казалось бы, неразрешимую проблему.
Как правило, сталкиваясь со сверхсложной задачей, Антон старался не «сжигать» мозг в яростных попытках решить ее, а стремился расслабиться и остановить поток мыслей. Обычно именно в состоянии этого мысленного молчания и расслабления к нему и приходил тот единственно верный ответ, который позволял победить. Этому научил его Рыбников. Этот метод никогда не подводил его: ни на соревнованиях, перед поединком с грозным соперником, ни на работе, когда получал сложное задание или оказывался втянут в хитросплетение служебных интриг. Но вот сейчас ответ не приходил.
Услышав приближающиеся шаги, Антон встрепенулся и открыл глаза. Перед ним стояла ученица Щекина. Антон вспомнил, что, кажется, ее звали Тоня. Девушка остановилась перед Антоном и пристально посмотрела ему в глаза. От этого взгляда парню стало неуютно. Чтобы как-то разрядить ситуацию, он спросил:
– Ты идешь сегодня с нами к финнам?
Она невесело усмехнулась.
– Какое там! Я же женщина.
– Ну и что? – не понял Антон.
– Это ты у отца Никифора спроси. У него женщина – это только церковь, кухня и дети. Вон, даже брюки носить запрещает, – она сердито дернула свою самодельную юбку. – Только и делаю, что обстирываю их и готовлю.
– А Щекин что? – удивился Антон.
– Да он до сих пор нормальный был, – Тоня села на скамейку рядом с Антоном. – Нет, верил он всегда. Но нормальный был мужик. Я же у него занималась. Думаешь, я ходила бы к нему, если бы он так считал? Да он бы меня и не взял тогда. А после того, как сюда попали, как с цепи сорвался. Это Никифор на него так влияет. Несет не пойми что, а наш все его слушает.
– Да послал бы к черту, если нормальный мужик, – фыркнул Антон.
– Он считает, что священнику перечить грешно, – ответила Тоня.
– А ты?
Она немного смутилась.
– Знаешь, я тоже долго думала, что если ты православный…
– А теперь не думаешь?
– Не знаю, – огрызнулась она. – Чего ты пристал?
– Да
