ваших чаяний. – Никита спрыгнул с качелей, подошел к боязливо отпрянувшим фигурам и протянул главному деньги. – Только, чур, уговор. Пить будем вместе и не на улице. Вы здесь все знаете, ищите двор или подвал. Расскажете, как жизнь московская протекала без меня.
– Идет. – Главный бомж с достоинством принял деньги и передал их своей шестерке:
– Тырич, ждем здесь. На все бери, и закуски не забудь человеческой, денег, чай, дали нормально. Не одни употреблять будем, с уважительным человеком. И хоть рубль попробуй затырить, тут я тебе твою кличку не прощу.
– Обижаешь, Карандыч, что я, без понятий совсем, что ли. Ждите ровно пять секунд.
Невысокий, похожий на разжалованного товароведа Тырич снял порванный твидовый пиджак, остался в довольно приличной синей джинсовой рубашке, достал из кармана аккуратно сложенный пластиковый пакет, стряхнул слишком заметную нищету и принял вид среднестатистического покупателя.
Никита в слабом фонарном свете попробовал рассмотреть бомжовского атамана. Ростом выше среднего, не старый еще, на удивление, относительно чисто выбритый. Мутные глаза хитро блестят из-под натянутой ниже бровей бейсболки с надписью CNN international. Атаман тоже рассматривал Никиту, потом спросил:
– Где ж ты, парень, время проводил? На казенных харчах?
– Промахнулся.
– О! Понял! Ветеран! Был на той стороне добра и зла. Воевал и горд собой!
Никита взял главного за шкирку:
– Закрой свой рот и делай, что обещал, а не то я разозлюсь.
Атаман присмирел и сказал рассудительно, четко и красиво выговаривая слова:
– Вы, молодой человек, меня неправильно поняли, я вовсе не хотел вас обидеть. Необходимость по ряду обстоятельств общаться с людьми низкого положения испортила мои манеры совершенно непростительнейшим образом. Когда-то я был совсем другим человеком, многие из нас были другими.
Он многозначительно поднял палец к темному небу. Никита и раньше общался с подобной публикой, и сейчас ему как раз захотелось послушать псевдоумные сермяжные разговоры этих опустившихся, вечно пьяных и немытых философов. К тому же вдруг отчаянно захотелось позвонить Даше.
– Нет, – почти крикнул Никита.
– Что нет? – Карандыч и его соплеменники отпрянули от неожиданности.
– Ничего, это я про себя, случайное воспоминание. – Никита ткнул пальцем мимо Карандыча. – Ага! Вон, Пырич ваш бежит, спотыкается, увешанный добычей.
– Не Пырич, а Тырич, – осторожно поправил Карандыч. – Ты уж имена не путай. Он свое имя заслужил. Даже из Елисеевского выносить умудряется. Нужный в нашем кругу человек. И сейчас, поди, прихватил чего-нибудь сверх твоих денег.
Тырич тяжело и радостно дышал, подергивая объемистыми пластиковыми пакетами в руках и притоптывая, как сноровистый конь в предвкушении предстоящей выпивки.
– Ну, друзья мои, пойдемте вкусить этих даров с нашим новым
