из шкафчика, где хранились школьные принадлежности. Ханна поплелась к креслу и забралась в него с ногами, усевшись за большой трехсекционный стол, застывший между кухней и гостиной.
Мама сунула в электроточилку карандаш и жужжала ею до тех пор, пока тот не стал достаточно острым для того, чтобы выколоть глаз. Этот этап Ханне нравился, и она стала наблюдать за тем, как мама точит второй карандаш. Потом та протянула оба карандаша дочери и подтолкнула лист бумаги.
– Сегодня мы ограничимся малым и устроим короткий учебный день. Первое слово: любить. Я люблю спать. Ты любишь желтый цвет. Любить.
Пока Ханна писала ответ, мама сунула книгу для чтения под мышку, чтобы дочь не могла подглядеть ответ, и вышла на кухню за двумя белыми таблетками и стаканом воды. Потом вернулась и выпила их.
– Ну что, сделала? Готово?
Мама села напротив и помассировала голову с обеих сторон, отчего выражение ее лица приняло странный, неуверенный вид.
Ханна протянула бумагу и дала ей прочесть написанное.
НЕНАВИДЕТЬ
– Неплохая попытка, но сегодня у нас не игра в ассоциации. Не хочешь написать слово любить?
Ханна покачала головой. Она знала, что мама призывала все имевшееся у нее в запасе терпение, когда они делали уроки, потому как считала это занятие важным. Папа без конца это повторял, и девочка обычно старалась как могла, чтобы привести его в восторг своим усердием. Но мама должна понимать, что произойдет, если ее силком отдадут в школу. Не надо было ей поднимать этот вопрос.
– Ладно, давай возьмем другое слово. Как насчет… лета. Через пару недель наступит лето. Каждое лето к Ханне приезжают фармор и фарфар[4].
Тоже мне задачка. Ханна написала что-то на бумаге и перевернула ее показать маме.
СУКА
Из маминой груди вырвался тяжелый вздох.
– Не самое милое слово. Я даже не удивляюсь, что ты его знаешь, но не могла бы ты писать то, о чем я тебя прошу? Чем скорее мы с этим покончим, тем быстрее перейдем к чему-то другому.
Ханна неподвижно застыла, готовая к следующему слову.
– Клубника. Клуб-ника. Она не могла есть только клубнику.
Ханна прикрыла бумагу рукой, чтобы мама не увидела, что она пишет.
– Для одного слова как-то длинновато. Что ты там такое строчишь?
Ханна захихикала, продолжая водить карандашом. А когда все было готово, представила свой шедевр.
Да пошла ты, дура бесмосглая
У мамы задергался глаз, и она с силой стиснула челюсти.
– Ну хорошо, на этом достаточно, можешь еще немного позаниматься сама.
Мама встала и потянулась к проверочной работе по правописанию.
Однако Ханна оказалась к этому готова: она разорвала бумажку на мелкие кусочки и рассыпала их по столу.
Farmor, farfar (
