о самоубийстве, но вместо этого разработала план карьеры и в конечном счете поступила в школу искусств. А там познакомилась с Алексом.
– Если бы я тебя не встретила… то мое дурацкое непредсказуемое существование могло бы продолжаться до бесконечности.
Тогда он со слезами на глазах ее поцеловал. А несколько месяцев спустя признался, что влюбился в нее как раз на том втором свидании, увидев, какая она ранимая, но в то же время вдохновившись ее поразительной решимостью и внутренней силой.
Кто-то задергал дверную ручку с обратной стороны.
Сюзетта заиграла желваками и закрыла глаза. Уходи. Уходи. Прошу тебя, уходи.
Тук-тук-тук.
– Минутку.
Она выпустила подол платья из рук, и оно соскользнуло обратно на колени. Потом ласково погладила правый бок, чтобы поспособствовать заживлению.
Тук-тук-тук.
– Маме нужна минутка.
Тук-тук-тук. Тук-тук-тук.
Она рывком распахнула дверь и оскалила зубы.
– Что ты долбишься, черт бы тебя побрал? Не могла подождать?
Дочь казалась такой маленькой. Прямо загляденье: хорошая девочка в красивом платьице. У нее слегка отвисла челюсть, может, от страха, может, от потрясения. В левой руке Ханна держала учебник, в правой с силой сжимала карандаш. Она пришла всего лишь задать вопрос, хотела, чтобы ей помогли. Хорошая мать это поняла бы или как минимум смогла бы держать эмоции под контролем.
В груди у нее будто что-то надорвалось: даже самые простые обязанности и то оказались не под силу.
– Я буду через минуту. Прости. Сейчас спущусь и помогу тебе.
Она закрыла дверь и тут же заперла ее, чтобы Ханна не увидела слез.
Потом пару минут походила по комнате, с шумом вдыхая и выдыхая воздух, словно бегун в конце дистанции. Взять себя в руки. Взять себя в руки. Взять себя в руки. Под надрезом на коже электрическим разрядом вспыхнула боль. Вот что творили с ней гнев, недовольство и стресс: переводили организм в форсированный режим, давали солдатам сигнал выходить и убивать, и все, во что они стреляли, считалось сопутствующими потерями. Жить, страдая аутоиммунным заболеванием[6]. Сюзетта не могла позволить себе длительные душевные страдания и беспокоилась об отрицательном влиянии, которое оказало на ее организм мрачное внутреннее осознание того факта, что быть матерью Ханны – сплошная мука.
Илеостомический мешок над ней насмехался: «Благодаря мне ты станешь отвратительнее, чем когда-либо. Тебе придется иметь дело со средоточием собственных кишок и заботиться о том, чтобы пакет не переполнялся». Как изменить сложившуюся ситуацию, чтобы она не стала ее неизбежным будущим? Решение сидеть дома с ребенком не предполагало особых стрессов, и приняла она его отнюдь не из-за недостатка энергии или таланта.
Когда они только познакомились, еще до того, как у Алекса появилась собственная
Аутоиммунное заболевание – нарушение функций иммунной системы, при котором она воспринимает собственные ткани организма как чужеродные и повреждает их.
