вызывать ее дух. Теперь ей было известно название затеянной дочерью игры – «Напугай маму». Но защитить себя она не могла и от одной мысли о Ханне начинала нервничать, а в душу закрадывался страх, и даже под горячей водой ее бил озноб. Белки глаз дочери. Способность неслышно подкрадываться к матери во сне…
Будет весело и интересно – вот что обещали ей в яслях, а потом и в детском саду. Дольше всего она продержалась в «Грин Хилл экедеми». Целых пять недель, из которых каждый день был трудным испытанием. Искушением в знак протеста броситься стремглав на стену (однажды она предприняла такую попытку, но ее оттащили и отправили к коротышке-толстухе медсестре, которая приложила ко лбу кубик льда и только после этого позвонила маме). Превратить всех этих несносных, непоседливых детей в предметы, с которыми можно было бы играть, в живые, дышащие куклы. Попытки ставить их на место лишь создавали проблемы. Ее манера веселиться не нравилась никому.
Однажды ей пришлось сидеть на оранжевом квадратике ковра и смотреть, как трое малышей строили башню из пластмассовых кирпичей – что-то вроде конструктора «Лего» для великанов. Это занятие нельзя было назвать ни интересным, ни веселым. Они без конца спорили, кому устанавливать следующий блок и какого он должен быть цвета. Ханна не понимала, зачем им вообще понадобилось играть вместе. Кудряшке нравились только синие кирпичи. Крутым Розовым Очкам хотелось командовать двумя остальными. Ковыряльщик в Носу, стоило ему к чему-нибудь прикоснуться, оставлял повсюду зеленые козявки.
Наконец Ханне надоело, и она встала. Потом подошла к пластмассовой башне и внимательно пригляделась к конструкции. Целые три головы, доверху набитые опилками. А какой мог бы из этих кирпичиков получиться узор: красно-желто-синий, красно-желто-синий. Или два синих, два красных, два желтых.
– Можешь с нами поиграть, – сказали Крутые Розовые Очки.
Будто Ханне требовалось ее разрешение. Три свинюшки застыли в ожидании. Неужели они думают, что она добавит к их башне кирпич? Или, может, скажет им слащавый комплимент?
От их творения у нее рябило в глазах. Она пнула кирпич в основании башни и обрушила ее на пол. Не самый забавный в ее жизни поступок, но все лучше, чем сидеть без дела.
– Эй! – закричали Крутые Розовые Очки.
Кудряшка заревела.
Ханна отошла: ее, вероятно, окликнул кто-то из взрослых, но она не обратила никакого внимания.
Играть на улице было не веселее: все носились по площадке с воплями, от которых у нее болели уши. Две лучшие, приторно добродетельные подружки с похожими болтающимися косичками вертели в руках полосатые скакалки: прыгали, скрещивая ноги, хохотали. Ханна подумала, что, если бы завязать веревку у одной из них на шее, игра получилась бы куда интереснее. Тогда она – может, даже с помощью других детей – поволокла бы ее за собой на привязи, слушая, как та кричит, глядя, как извивается. Вот была бы потеха!
Однажды она подошла к ребятам, которые
