девушку туда, где жили ученики. Приноровиться к его походке не составило никакого труда.
– Нет, это вряд ли. Боюсь, такая одержимость наукой мне не свойственна. Просто подумал: где еще в Азероте могут знать об истории, о природе магии и о прочих подобных вещах, в которых следует разбираться королю, больше, чем в Даларане? К счастью, отец и ваш верховный маг согласились.
С этими словами он накрыл ладонью руку Джайны, лежавшую на его предплечье. Вполне учтивый, дружеский жест… однако все тело словно встряхнуло крохотной молнией.
– Поразительно, – сказала Джайна, поднимая на него взгляд. – Мальчишка, уволокший меня из лагеря среди ночи, чтобы тайком взглянуть на орков, интересовался историей и прочими знаниями куда меньше.
Артас хмыкнул и заговорщически склонился к ней.
– Честно? Я и сейчас ими не слишком интересуюсь. Ну, то есть, интересуюсь, конечно, но на самом деле приехал сюда не за этим.
– Что ж, теперь я вовсе ничего не понимаю. Зачем же ты тогда приехал в Даларан?
Подойдя к дверям в свои комнаты, Джайна остановилась, выпустила руку Артаса и повернулась к нему лицом.
Принц помолчал, с понимающей улыбкой глядя ей в глаза, а затем поднес ее руку к губам. Обычный, едва ли не с детства знакомый жест вежливости – вот разве что поцелуй затянулся мгновением дольше, чем позволяли приличия, и руку ее Артас отпустил не сразу.
Джайна изумленно вскинула брови. Не хочет ли он сказать, будто… будто действительно ухитрился пробраться в Даларан на несколько месяцев – нелегкое дело, ведь Антонидас славится недоверием к посторонним – просто ради того, чтоб… увидеться с ней?
Но прежде, чем она успела прийти в себя и спросить об этом прямо, Артас подмигнул ей и поклонился.
– Увидимся вечером за ужином, моя госпожа.
Ужин был официальным. Возвращение принца Кель’таса и прибытие принца Артаса в один и тот же день задало слугам Кирин-Тора немало работы. Чествовали обоих в большом обеденном зале, предназначенном для особых случаев. Из конца в конец его тянулся огромный стол, способный вместить больше двух дюжин гостей. Над ним, в трех люстрах, ярко пылали свечи, им вторило пламя свечей на столе, в кольцах на стенах горели факелы, а по углам, дабы создать тихую, покойную атмосферу, но в то же время обеспечить достаточное освещение, парило несколько волшебных шаров, готовых прибавить света в случае надобности. Слуги входили в зал редко – только затем, чтобы убрать тарелки да подать новую перемену блюд: бутылки сами наполняли бокалы вином, стоило лишь подать знак. На заднем плане негромко играли флейта, арфа и лютня, и их сладкозвучные ноты также были созданы магией, а не руками людей и не дуновением воздуха.
Во главе стола сидел верховный маг Антонидас, надо заметить, появлявшийся на людях нечасто. Ростом он был высок, а из-за крайне худощавого сложения казался еще выше. Некогда темно-русая, его длинная борода сделалась почти серой, голова облысела подчистую, но взгляд оставался прежним – ясным, живым,
