преследовало гуманистические и просветительские цели, большое внимание уделяло этическим вопросам. Фактически оно представляло собой духовное сообщество людей, единых в стремлении способствовать процветанию своего Отечества и просвещенности людей, живущих в нем.
Двумя императорскими указами – Александра I от 1822 г. и Николая I от 1826 г. – масонство как тайное общество в Российской империи было запрещено. Каждый вступивший на военную и государственную службу обязан был дать подписку о непринадлежности к масонским ложам.
Специалисты Департамента полиции называли орден Филаретов одним из наследников средневекового ордена Розы и Креста (то есть розенкрейцеров).
В поле зрения политической полиции попал журнал «Море», основанный Николаем Беклемишевым в 1901 году, страницы которого пестрили сюжетами о вольных каменщиках.
Николай II воспринимал масонство как одну из серьезных угроз государственному строю России.
За Николаем Беклемишевым было установлено негласное наблюдение. В недрах политического сыска, наблюдающего за масонами, была составлена записка (1911 г.), в которой говорилось:
«Все петербургские масоны группируются около Н.Н. Беклемишева… Главным местом их собраний является помещение Музея изобретений и усовершенствований, где почти ежедневно происходит обсуждение всевозможных тем, касающихся масонства».
Казалось бы, не избежать Николаю Беклемишеву преследования по политическим мотивам. Однако не тут-то было.
За спиной Николая Беклемишева, редактора журнала «Море», председателя лиги обновления флота (впоследствии – Морской лиги), стояли видные государственные деятели, в том числе великий князь Александр Михайлович Романов – родственник царя по крови.
Николай Беклемишев был досточтимым мастером «особой ложи» в Санкт-Петербурге. Ложа была русским отделением французского оккультного «Ордена рыцарей филаретов». В свое время Николай Беклемишев был упомянут в воспоминаниях великого князя Александра Михайловича, как его помощник в тайном обществе филаретов[4].
В марте 1926 года Николай Беклемишев давал показания в ОГПУ о попытке возрождения масонских лож в Советской России – «с ведома Политуправления, чтобы работать совместно на сближения с западными державами».
В свободное, так редко выпадавшее время, Михаил любил постоять утром ли, вечером ли на берегу моря или бездумно глядя на набегающие волны, или размышляя о смысле жизни.
Эта привычка появилась у него еще во время обучения в училище. В один из таких свиданий с морем у Михаила сами собой возникли поэтические строки:
Проснулось солнце!
Выше, выше…
И расплескалась тишина,
И еле-еле море дышит —
Лениво катится волна,
Несет из стран далеких вести.
Люблю я говорить с волной:
Мне кажется, идет невеста
Ко мне в накидке кружевной.
Вспомнив свою юность, Михаил зябко
Филарет – любящий добродетель (
