и она вернется обратно, но за это время песни Орфея сделают подземные тайны ведомыми всем, а пламень Дара придаст им небывалые убедительность и очарование.
И потому – нет, Пенорожденная, не будет по-твоему! Нельзя бездумно разбрасываться такими подарками, и то, что у тебя свои резоны – нисколько тебя не оправдывает».
Голос ворчал и жаловался. Сам себе. Иногда – это необходимо. Есть знание, которым можно поделиться, а есть такое, что никому нельзя доверить, ни за какие коврижки. У каждого – свой крест, своя ноша.
И снова звездный круговорот во все стороны, сколько хватит взгляда. И снова холод беспредельных пространств. И снова – одиночество. И только знание того, что без тебя все пойдет наперекосяк, дает и силы и смысл.
Интересно, а я исчезну когда-нибудь?
Будет ли когда-нибудь день, когда меня – не будет?
Длинные подземные залы, пламя факелов и холод черно-белого мрамора. Темные одежды, водопад волос, руки, сложенные перед грудью. Кончики пальцев у губ в жесте сосредоточенности и тишины. Шелк мокрых ресниц на бледных щеках.
– Прими мою благодарность, Голос.
– Пустяки, принцесса! Я же говорил – ты мне нравишься.
Проклятое всеми место, это Царство Долга и Покоя, но именно здесь, в конце концов, встретятся и правый и виновный, и все дела будут закончены, итоги подведены, и мы узнаем истинную цену всем поступкам. Настоящая история пишется здесь.
II. НА ИСХОДЕ ДНЯ
Срединный Мир и еще одна Подлинная История, которую предпочли забыть
«Шар солнца золотой – как брошь на глади неба.
Лазурь с высот ложится пеленой
На плечи гор, седые от туманов.
Даль глубока, пронзительна, прозрачна.
Как крик, как океанская волна, как слезы.
Роса горит на листьях хрусталем
И сладкий запах трав щекочет ноздри.»
Гимн Орфея «Посвящение Утру»
РАЗРЫВ
Хлопнула дверь, выпустив мужчину высокого роста, в коротком белом хитоне и длинном, тяжелом, лазоревого цвета плаще. В руках посох и лира. Золотистые волосы перехвачены налобной лентой, на ногах – высокие шнурованные сапоги из мягкой кожи, открытые по бокам и щегольски украшенные вышивкой. Он широким прыжком перемахнул через невысокое крыльцо, но тут из дома женский голос позвал его: «Орфей!», и он вернулся. На обратном пути он шагал по ступенькам, однако поставив ногу на верхнюю, прошел затем по доскам настила самым краем, старательно обходя центральный участок. Вошел в дом, досадливо фыркнул и уселся на скамью около маленького стола, лицом к окну. Повозил по столу глиняную чашу – она стояла в центре, на красивой льняной салфетке. Вернул чашу на место, аккуратно расправив вышитую ткань. Звонкий голос спросил из-за плеча:
– Хочешь
