разбудил какой-то шорох, я разлепил один глаз наполовину, наблюдая, как моя дама роется в ящиках стола, в моей куртке, на полках. Я смотрел, как она на цыпочках прокралась к входной двери, держа в руках туфли и мой пустой бумажник. Щелкнул замок, и я снова заснул.
***
Мы уже около месяца проводили кислород в аппараты искусственного дыхания. Работа была плевой. Повесить крепеж, спаять пару труб. Обед. Спаять пару труб. Дом, стакан джина, клавиши старого ноутбука. Мы работали и ждали, что нас поимеют. Контора была частной, начальник был полным мудаком. В любой момент нам могли показать на дверь и подпнуть под зад для скорости.
Наш наставник – он настоящий кладезь поговорок.
– Руки золотые, аж по локоть, – говорил Дима-босс, выворачивая из стены здоровенный кусок.
Мы с Морозовским принимали кусок и подавали перфоратор.
– Не везет, так с детства, – говорил Дима, отшвыривая гнутую трубу.
Так проходило время до обеда. Мы разогревали еду, шли в столовую, занимали стол у окна. У меня было что-то такое, что поможет не умереть с голоду и не более того. Я убеждал себя в том, что жизнь без излишеств позволит мне ясней видеть картину мира, откроет для меня умение читать в душах людских. Из контейнера Морозовского выглядывало какое-то сложное блюдо с пряными томатами. Он жил со своей матерью и тетей – двумя безработными женщинами, упражняющимися целыми днями в готовке.
Зашли трое из бригады скорой помощи. Такие бригады содержат в себе нормальных мужиков. Они чем-то похожи на нас. Монтажники среди врачей. Даже их спецовки такого же синего цвета, как наши. Первый из них мог бы поднять меня высоко над полом одной рукой – здоровенный парень. Его напарник – маленький и шумный с ярко-рыжими волосами. А третья – девушка со светлыми локонами, очень миниатюрная и хрупкая. Сутки кончились, все трое смертельно уставшие, еле ворочали ложками, почти не разговаривали и не смотрели по сторонам. Сегодня сядут в трамвай и поедут к дому, сегодня спасли пару десятков человек.
День закончился, мы разошлись в разные стороны. Лил дождь, такой ненавистный и привычный для нашего города, я брел один, сочувствуя людям, особенно женщинам. Что бы они не натворили, их жизнь печальней. Мало того, что природа одарила их гормональным безумием и привязала колючей проволокой к репродуктивной трубе, так еще и красота – одно из немногого, что дает им уверенность, силу и власть – очень капризный подарок, которым еще нужно уметь пользоваться. Годам к 40 уже мало от какой мало чего остается, а в 60 это тихая, добрая старушка, либо старая ведьма, лишившаяся силы, которая все еще помнит, как двое подрались, чтобы решить, кто ее будет провожать после работы. У мужчин остается больше. Я вспомнил, что завтра смена и ускорил шаг. Сучий дождь хлестал мне в лицо.
***
То, что можно было сделать в отделении до начала ремонта – мы сделали. Дима-босс пару дней пытался собрать ящик, а мы продолжали учиться пайке. Дима потел
