показывали работу маломощного двигателя. Его поставили на парту и запустили. Двигатель все набирал обороты пока лаборанты трепали языками, а парта раскачивалась. В единый миг мы услышали хруст, и парта осела на пол с обломанными ножками. Неуравновешенные колебания разломали надежный кусок дерева. Эти сочные бедра могли бы легко разломать советский шкаф. Рыжие волосы мотались без передышки, словно кто-то уже терзал ее. Она повернулась, чувствуя сзади хищника, прочитала мое лицо, бросила надменный взгляд и пропала в зарослях сирени.
Триста тринадцатый офис находился примерно посередине дома. Я прибыл вовремя, дверь была закрыта… Рядом курил какой-то здоровенный мужик, ростом около двух метров и весом среднего автомобиля. Его голова напоминала огромный валун. При всем желании на нее невозможно было бы натянуть пробковый шлем покорителя джунглей. Я встал немного в стороне и набрал номер Владимира. Телефон не отвечал.
– Учился где? – спросил бугай.
– Было дело.
– А руками то умеешь что-нибудь делать? – не унимался здоровяк.
– Кое-что умею.
Ситуация настораживала. Я стал думать о современном рабстве, о рабах, которых держат китайцы на Дальнем востоке, о бомжах, которых свозят на Кавказ пасти овец за хлеб, воду и вечернюю дрочку на тюке с грязной соломой. Какой-то глухой двор, хоть и богатого дома, чрезвычайно любознательный амбал, и руководитель, который отключил телефон.
«Тесак у меня всегда с собой, кому-нибудь да успею в жопу воткнуть» – так я подумывал, медленно отодвигаясь к выходу со двора.
Великан стал щупать телефон, пару раз набрал номер, но ответа не последовало. Он тяжело вздохнул, мелкий мусор покатился по земле прочь от его ног, в глазах появилась странная обреченность. Наконец-то неизвестный взял трубку.
– Вова, ты где?! – зло процедил верзила.
–…
– Тебя человек ждет, Вова. Ты насколько ему назначил?
–…
– А сейчас сколько? Да не девять, Вова, уже пол десятого! Ладно, приезжай…
Он убрал трубку в карман, достал золотой портсигар и закурил папиросу.
– Подождите немного, сейчас он приедет, – почти ласково произнес здоровяк.
Как я узнал позднее, конторой управляла семейная чета Кабакиных. Элеонора Кабакина была главным финансистом. Ее муж-великан Георгий Олегович Кабакин являлся основателем фирмы и главным идеологом. В далеких восьмидесятых, собрав группу рабочих, он занялся монтажом медных трубопроводов на кораблях. Работал по двадцать часов в сутки и через несколько лет добился признания, открыл свою контору и переориентировался на больничную деятельность. Сынок Вовочка Кабакин являлся главным деструктивным элементом предприятия, чумой и вихрем разрушения. Вова, согреваемый родительскими деньгами, вырос надменным избалованным толстяком. От матери он взял совершенную концентрированную
