удовище, похожее на гигантскую змею. Оно настырно ползло вверх по реке, что уже само по себе казалось противоестественным.
Весна на северных широтах еще не набрала силу. Вокруг Зырянки лежал снег, а с гор порывами налетал по-зимнему холодный ветер. Но солнце грело. Речной лед четыре дня назад стал серым, ноздреватым. Позавчера появились трещины и полыньи. А сегодня грязно-серое поле вдруг пришло в движение и медленно двинулось вниз по Колыме, раскалываясь на отдельные куски.
Ледоход
Но у Средне-Колымска лед еще не тронулся. Он, как плотина, поднимал уровень воды, загоняя ее в притоки. И вот, Нюкжин стоит и смотрит, как льдины на Ясачной движутся вспять! Да, да! В самом прямом смысле – против течения!
Нюкжин тревожно поглядывал на отметки водомера. До бровки террасы оставалось не более полутора метров. Жуткое белое крошево шевелилось под ногами, как живое существо.
"Плохо!.. – думал он. – Очень плохо! Еще чуть-чуть и зальет поселок. Тогда не улететь, а бурить на болотах можно только пока земля мерзлая…"
Однако вылететь Нюкжин не мог уже неделю. Буровой станок поступил без комплекта труб. Мастер в запое. И нет вертолета.
Хозяйственники разводили руками.
– Кто же знал?
Начальник экспедиции уклонялся.
– Трубы? Это дело хозяйственников.
Лишь Донилин обнадежил:
– Я достану!
Буровой мастер не объяснил, где и как он собирался достать злополучные трубы. Сказал только, что нужно "маленько погодить". И вот – пиковая ситуация! Зырянку со дня на день затопит. А труб нет. И Донилина нет. К слову сказать, нет и вертолета.
Нюкжин поежился и поднял молнию куртки на цигейковой подкладке. Посмотрел туда, за Ясачную. Хребет Черского сахарной грядой выделялся на горизонте в прозрачном чистом весеннем воздухе. Он обнадеживал: не горюй, болота отойдут не так скоро…
Кто-то тронул Нюкжина за локоть.
– Иван Васильевич! Вас начальник ищет!
Нюкжин обернулся. Перед ним стоял молоденький шофер с экспедиционной базы.
– Где он?
– Там, в "Юбилейный" зашел.
Продуктовый магазин "Юбилейный" располагался на площади между берегом Ясачной и поселковым клубом "Новатор", украшенном тяжелыми колоннами. Площадь не имела твердого покрытия. В дожди здесь блестели здоровенные лужи, в сушь ветер гнал тучи пыли. Но сейчас она выглядела чисто, солнечно, празднично.
"Если Сер-Сер зашел в "Юбилейный", то ничего срочного", – невесело думал Нюкжин, пересекая солнечный прямоугольник площади.
Встречаться с Фокиным ему не хотелось. Тот опять будет уклоняться от прямых вопросов, выказывая показное сочувствие. "Сер-Сер" для Нюкжина означало не только удобное сокращение имени-отчества бывшего однокурсника. Оно противостояло внешне показной внушительной наружности, как бы говоря: "серый ты, серый". Так он называл Фокина, когда тот еще ходил в начальниках партии, хотя геологом слыл средним. Когда же Фокин вдруг стал начальником экспедиции, наверху виднее кого назначать, заглазное прозвище закрепилось за ним прочно и стало всеобщим.
Фокин дожидался их в машине, юрком "ГАЗ-67" по прозвищу "козел". Он спокойно смотрел, как Нюкжин приближается к машине, не проявляя признаков нетерпения. Лишь, когда сели, сказал шоферу:
– На базу!
Разговаривать с рабочими и младшими геологами лаконично, подчас строго, Фокина вынуждала полевая обстановка. Вырываясь "на природу" некоторые забывали, что они все же на работе. Но, что говорить, склонностью к администрированию он грешил. Только с начальниками геологических подразделений Фокин обращался ПО-СВОЙСКИ: мол, мы все из одной кучи! И сейчас, лишь машина взяла с места, Сер-Сер повернулся к Нюкжину и доверительно, как лучшему другу, сообщил:
– Через два часа будет борт. Попутный. Райкомовцы летят. Донилин достал трубы. Уже грузит на машину.
Где и как достал злополучные трубы буровой мастер, Фокин не объяснил. И не надо! Важно, что достал!
В груди Нюкжина разом возникло напряжение, толкнулось в сердце, заставило биться учащенно. Взгляд стал сосредоточенным. Оцепенение ожидания сгинуло, мысль работала с опережением.
– Но Долинину нужен помощник…
Да, они оба видели, как самолет, на котором летел помощник бурмастера, уже висел над ледовым аэродромом Зырянки, но его "завернули" и он ушел обратно в Якутск. А казалось, ничего не изменилось. Накануне самолет садился на точно такой же лед. Но порядок в авиации жесткий. Если авиационная инспекция закрыла аэродром, то и не помышляй! Самим следовало поторопиться.
