образа слияния. Это особенно верно для салафитского восприятия уммы как общины только чистых праведных мусульман. В этом случае она включает в себя виртуальное, воображаемое сообщество, не ограниченное никакой территорией за пределами всякой этничности, расы, языка и культуры[60]. Все члены группы равны, и аффективная сила строгих моральных норм поведения питает фантазию единства.
Мусульманин принадлежит умме как к общине всех мусульман, членство, которое определяет его, подобно связи между членами племени, является тем, что невозможно отбросить или разрушить[61]. Всякая душа – мусульманка, свою веру можно лишь скрывать, и из ислама невозможно выйти. Таким образом, умма фигурирует как гомогенное и эгалитарное сообщество без сословного деления и социальной стратификации. Паломничество в Мекку идеализируется как союз с уммой, который превозмогает самореферентность индивида. Иранский мыслитель Али Шариати (1933–1977) описывает ритуал семикратного хождения вокруг Каабы следующим образом: паломник «чувствует себя крохотным ручейком, сливающимся с полноводной рекой»: «толпа давит так сильно, что ты рождаешься заново. Теперь ты часть Народа, ты Человек, живой и вечный… Совершая обход вокруг [священного дома, символа могущества] Аллаха, ты вскоре забываешь о себе»[62]. Здесь очевидно яркое стремление индивида слиться с группой и отождествиться с идеализированным объектом. Это своего рода форма предания себя Богу как сверхчеловеческой сущности.
Реальная мусульманская община, однако, не является гомогенной. В ней есть разделения, споры, несогласия, как и в любой другой большой группе живых людей из плоти и крови со своими страхами и интересами. Единство – это фантастическое везение, которое получает тем больше власти над умами людей, чем больше разрушительных тенденций и враждебных импульсов проецируется на этнические или религиозные меньшинства в исламском мире, либо на немусульман, которые плетут заговоры против них. Это рождает фантазм чистой и объединенной мусульманской общины. Будучи частью подобного коллектива, человек не может увидеть угрожающее, чуждое Другое как независимого индивида, просто другого, но рассматривает его лишь как абстрактного агента врага, ищущего возможности разрушить гомогенность того, частью чего является субъект. Отношения с внешним миром воспринимаются в черно-белых манихейских красках. Воображаемая умма стоит на одной стороне, а демонизированный мир врагов на другой. Разлад, проблемы, противоречия, ошибки – это не результат действия самих членов общины, а плод работы ее внешних врагов, коих при черно-белом восприятии мира всегда предостаточно: это могут быть и Запад, и евреи, и козни сатаны, и все вместе. Мусульманин, который думает иначе, быстро получает клеймо предателя.
Подобный конспиративный образ мышления весьма широко распространен в арабо-мусульманском мире, он характерен для политической и религиозной публицистики. Воображаемый заговор
Цит. по:
