больше, даже стать его врагом, но Пит, вдруг стал жадно глотать воздух ртом, и синеть прямо на глазах. Через секунду, он уже лежал на полу и не двигался, а его прекрасная жена стояла в нескольких метрах от него, и молча с кроткой улыбкой, смотрела на теряющее жизнь тело.
–Пит,– закричала я и бросилась на колени, пытаясь хоть как-то ему помочь, хоть как-то поймать ускользающую из него жизнь и вернуть его обратно.
–Пит!– кричала я снова и снова, бесполезно колотя его по груди ведь, Пит был уже мертв. Все толпились вокруг, вздыхали, чьи то крепкие руки обняли меня за плечи, и попытались отнять от друга, но я только крепче цеплялась за него, трясла, обнимая и плача в надежде на то, чему уже никогда не случиться.
Не помню, как оказалась дома, как уснула или плакала всю ночь, помню только эту ужасную боль, которая так и съедала меня изнутри. Помню счастье, ушедшее безвозвратно, небо, звезды, улицу на которой жила много лет, и никак не могу забыть мальчишку, с которым была неразлучна. А сейчас, что осталось сейчас? Сколько понадобиться времени, что бы оставить в прошлом такой большой кусок жизни, столь сильное чувство? Я всю жизнь ощущала себя белой вороной, словно что-то в этом мире не так, словно я не из этого мира, мне всегда его было мало, и только Пит был кем-то похожим на меня, человеком, упавшим с луны однажды ночью и застрявшим на Земле вместе со мной. Теперь я здесь совсем одна, одна против целого мира! Похороны завтра в двенадцать, а у меня до сих пор не хватает сил признаться себе в том, что его больше нет, и никогда не будет рядом.
–Питер, Питер, Питер!!!– твердила я снова и снова, качаясь из стороны в сторону, сидя на кровати, надеясь на то, что все эти сказки о загробной жизни правда, и он меня слышит. Порой мне даже казалось, что я чувствую его присутствие в моей спальни, и вот-вот увижу в сумраке ночи.
Часы на тумбочке показывали пять часов пятьдесят пять минут, вот оно столь долгожданное и жуткое утро, эта ночь измучила меня, высосала все соки без остатка беспощадно и жадно, словно голодный вампир.
Мама прошла по коридору, и вопреки сложившемуся семейному обычаю даже не зашла ко мне в комнату, видимо сдалась еще вчера, поняв, что не знает, о чем говорить, как помочь, как утешить и дать сил, которых у самой нет. Она переживала нечто подобное лет десять назад, когда ушел отец, но он не умер, а просто ушел, и она в любой момент могла встретить его на улице, хотя я думаю, ей никогда не было легче от этой мысли, но она довольно стойко совсем справилась. Порой мне кажется, что он не женщина, а машина, которая гораздо сильнее меня ведь любую трудность воспринимает как должное, словно ее и нет вовсе. В этом мы с ней совсем не похожи, да если честно, мы вообще с ней мало похожи.
Вчера, где-то раз в час она заглядывала ко мне, пытаясь что-то увидеть или в чем-то убедиться. Но к ее сожалению или счастью, ни чего не менялось, да и как могло, ведь прошло еще слишком мало времени для этого.
Циферблат на часах показывал шесть утра, за окном была кромешная тьма, а
