style="font-size:15px;"> – Да вся жизнь такая, – пошутил Шевцов, – если что-то тяжёлое сверху падает, то, обязательно, на меня. А ведь вокруг много других людей. Они ведь тоже имеет право испытать… удовольствие.
– Не хорошо так говорить. Впрочем, никто толком и не знает, что хорошо, а что плохо. А ты куда, парень, едешь? В Комсомольск-на-Амуре?
– Подальше немного. В посёлок Уктур. Новый леспромхоз буду там строить. Это где-то не доезжая до Советской Гавани.
– Деньгу длинную, видать, заработать решил?
Старик добродушно прищурил левый глаз, и синяя родинка на его морщинистом лбу, похожая на круглую горошину, показалась во всю величину. «Чтоб она у тебя отвалилась, – подумал Сергей. – Какой болтливый дед».
Разговор их не клеился, да и не до бесед было Шевцову. То ли дорога утомила, то ли началась внезапная тоска по дому, по родному Саратову, большому, но уютному, как дубовая роща. «Не рано ли поближе к мамкиной юбке запросился, – мысленно осадил сам себя Сергей. – Ишь, ты, друг! Ещё и до Уктура не доехал, а уже в ностальгию впал».
Если бы сейчас во всём многометровом поезде нашлась хоть одна душа и сказала: «Слушай, Сергей, брось хандрить! Посмотри, в вагонное окно! Видишь, как светло вон на той стороне».
«А за сопками?»
«За сопками ещё светлее, – не унималась воображаемая чуткая душа. – Там светлее оттого, что молодёжь со всей страны приехала строить…».
«Что строить? Леспромхоз?».
«Неважно, что, леспромхоз, дорогу или новую магистраль. Главное – строить и, значит, жить».
– Получается, жить я буду на светлой стороне? – Вслух произнёс Шевцов. – Тогда… нормально.
Старик, сосед по купе, уже не мечтавший получить ответа на заданный им вопрос насчёт желания Сергея заработать большие деньги, оживился, заёрзал, запыхтел. Он уже не казался Шевцову таким плохим, как сначала.
– Нуда, места под Комсомольском све-е-е-тлые, протянул попутчик. – Хорошие, солнечные места. Я, бывало, возьму ружьишко и…
Что следовало за этим «и» осталось тайной для Сергея. Океан воспоминаний, ничего не поделаешь. А старик не унимался, что-то бормотал, теребя себя пальцами за нижнюю губу. Он временами жестикулировал и закрывал глаза. Забравшись на вторую полку, Шевцов решил немного вздремнуть. Расслабился и уже не понимал, снится ли ему Саратов или он его просто вспоминает.
Но ведь часто случается и так. Приляжешь, почешешь в затылке, а вспоминать почти и нечего. Ничего, оказывается, такого особенного не происходило потому, что почти и не жил на свете, молод, и биографии, по сути, никакой нет.
Вот ему и Ленка, его бывшая супруга, так сказать, именно, бывшая теперь, к счастью или несчастью, он не знал, но она сказала, когда Сергей схватился за ручку своего небольшого чемодана:
– Радуюсь за тебя, Сергунчик! Теперь ты на Дальний Восток поедешь за длинным рублём и огромным личным счастьем. Жизнь-то я тебе, вроде, испортила. Но ты уж будь любезен, назад не возвращайся.
Он теперь и не
