подал голос Ковин Купав Кун и тот у него так дрогнул, как и сам он весь, едва справляясь с волнением, точно сей миг я его покинул… да не просто так, а ровно оставив на погибель.
– Я встретился с Праматерью Галактикой, ибо она меня позвала в том луче света, – заговорил я и тархович сразу замер, вероятно, уже был обо всем осведомлен от сурьевича. – Она, оказывается, не хочет моей смерти, а вспять всегда слышит меня, контролирует, защищает и даже любит. Мне показалось, она была горда тем, что я так грубил маткам-маскулине и поглотил сознание Адимахань. Но, я знаете пречистый гуру… я был так тогда раздражен… будто сам себе не принадлежал.
Я вновь смолк… Да, главному дхисаджу и не было надобности читать мои мысли сейчас. Так как я оказался предельно с ним откровенен, ведь это его мудрость и поддержка создали такие доверительные отношения между нами. И уж если говорить открыто:
– Никогда не хочу с вами расставаться, – все-таки сказал я. Ибо это должен был озвучить ему еще на Пятнистом Острожке, когда просил Ананта Дэви, чтобы в Тарх систему меня сопровождали прабха и Ковин Купав Кун. И сказать это я должен был не столько даже для него, сколько для себя, признавшись, что жить вдали от главного дхисаджа мне будет тяжелее, чем от Ларса-Уту.
– Благодарю, мое милое, дорогое дитя, – произнес Ковин Купав Кун с неизменной мягкостью своего отрывистого с хрипотцой голоса, из оного при общении со мной всегда убирал всякую авторитарность и властность. – Почему же вы подумали, что сие была Праматерь Галактика, возможно лишь проекция. Ананта Дэви пояснил, что в сверхмощном объекте, кой вы наблюдали в Галактике Гёладже, наблюдалась проекция образа вашего отца, СансарРуевитаПраджапати-джа, – тархович, кажется, и не задавал вопрос, лишь интересовался моим мнением, и я почувствовал, как он взволнован моей откровенностью и нежностью к нему.
– Я вам это покажу, пречистый гуру, – проронил я в ответ, и слегка отстранившись от него, единожды развернулся, чтобы наблюдать его лицо перед собой. Теперь он не был в состоянии считывать мои мысли, но коль я желал, мог передать ему мною виденное, пережитое, в точности и яркости воссоздавая те фрагменты в его диэнцефалоне. И для того, мне всего-навсего стоило проявить в том желание, послать, так сказать, в зоркий очес тарховича свои мысли. Однако сперва, я тягостно качнул головой, потому как плещущиеся во множестве из светящегося ореола, охватывающего его темно-голубую кожу, тончайшие струи света, отвлекали меня, собственным количеством и рябью. Я даже стремительно сомкнул и разомкнул веки и лишь после уставился в третий глаз во лбу Ковин Купав Куна, где возле сине-голубых лучиков звездочки-радужки слегка закурилась красная поволока склеры. Склера сейчас стала не просто краснеть, а прям наполняться фиолетовым сиянием, и курится много сильней. Еще чуточку и она заклубилась пурпуром, слегка прикрывая своим цветом лучики звездочки-радужки, кажется, тоже самую толику
