чисто по-русски, а дико хохочущую Оксану еще и заставил её «ужин» с пола с собой забрать.
Зато в следующий раз Оксане было уже не до смеха. Когда я поняла, что сексуальные противоречия Оксаны и «хабиби номер два» мне не удаётся разрешить дипломатическим путём, пришлось импровизировать. В ход пошло абсолютно всё: от воплей с призывами на помощь полиции, угроз выпрыгнуть в предварительно разбитое окно, до стращаний «хабиби номер два» и двух его друзей-амбалов Оксаниным русским мужем-мафиози. Любовником-банкиром, на самом деле, и в случившейся ситуации он, скорее всего, сам предложил бы Оксанины прелести в качестве «выкупа» за неё же саму. Уж не знаю, в чём именно я оказалась убедительна: в живости образа русского мафиози, или своём неистовстве биться до смерти, но «Хабиби и Ко.» все-таки отпустили нас с чертовой виллы, отобрав, правда, все деньги – вроде как плату за весь танцевально-развлекательный вечер.
Так быстро я не бегала никогда. Уже в номере своего отеля, успокоившись бутылкой вина, я нашлепала Оксаше таких пощечин и отчихвостила так, что самой наутро стыдно было. Зато следующие два последних дня отдыха мы провели в покое и безмятежности, а Оксана выслушала от меня курс лекций о женском и мужском предназначении, любви и сотворчестве, о мужчинах и женщинах, не переживших психического рождения, о детско-родительских конфликтах и их влиянии на личную жизнь, о сексуальной спекуляции-паразитизме и много о чём еще – я уже не помню…
Всё это время она была тише воды, ниже травы. И только в самолете, когда мы уже начали снижаться для посадки в Питере, неожиданно разразилась тирадой. «Умная ты Полька, и ум у тебя какой-то другой, непонятный. Вот я умная, так у меня – две квартиры, крутая тачка, антиквариат… Да и красиве'е я тебя намного… вот и за это тебя тоже люблю, что не обижаешься, когда так говорю. А скажи я так Надьке Горяновой, что я её красиве'й? Ууу… Но толку от моей красоты, как с козла молока. Все нормальные мужики западают на тебя, стоит только тебе рот открыть. Так ладно бы один подошёл и из нас двоих тебя выбрал – хрен с ним, на вкус и цвет, как говорится… Но чтобы из двоих – оба?! И ведь ни с одним из них ты не захотела еще раз на свиданку пойти, и не добьешься от тебя – почему? Ни черта у тебя нету, и работаешь в этой шараге – сколько раз я тебя к себе звала? Ты бы нашего босса в два счета под себя подмяла, он таких, как ты, любит, кто заумью разговаривает, да и красивая ты всё равно, хоть и не такая, как я… А тебе как будто ничего этого и не надо, как будто ты знаешь что-то такое, чего никто больше не знает. Ведь все хотят денег, успеха, сиськи там вставить, не знаю… за границей два раза в год отдыхать, тачку поменять. А ты, ты-то чего по-настоящему хочешь?»
В другой раз я бы схватилась за этот проблеск самосознания, начала бы что-то втолковывать про её отца-алкоголика, вечную жертву матери, про непутевого младшего брата – маменькиного любимчика. Что суровый, вечно отсутствующий отец «любил» её только ведь рублём, да и тот она непременно должна как-нибудь
