обсуждать.
– Да, это немного нехорошо, – сказал Л.Н.
И рассказал, кстати, о другом своем корреспонденте. Предводитель дворянства Костромской губернии Шулепников, принявший в число дворян своей губернии бывших членов 1-й Думы – кадетов, исключенных своими дворянскими обществами за подписание «Выборгского воззвания», сообщает, что правительство им недовольно, и спрашивает, продолжать ли ему деятельность в прежнем духе, или покориться, и еще что-то. Бедный Толстой!
– И представьте, – говорил Л.Н., – что у меня о предводителях дворянства сохранилось такое воспоминание, что я перед ними просто Левочка Толстой… Эта важность, белые штаны… да, да… (Л.Н. засмеялся.) И я отношусь так ко всем важным лицам, к писателям и прочим… А ведь этот предводитель, наверное, моложе меня, и я перед ним – почтенный старик!..
– Ну, пойдемте играть в шахматы, – обратился он к Сухотину и отправился с ним в зал.
Поломанный электрический карандаш Л.Н. послал со мной для починки слывущему техником Сереже Булыгину, который завтра обещал быть у меня. Дал еще для ответа письмо одного поэта-крестьянина, поручив одобрить его стихи обличительного характера, добавив только, что ему не нравится в них чувство злобы, которого нужно стараться избегать.
10 февраля
Вопрос о статье «Последний этап моей жизни» выяснился: она была написана двадцать лет тому назад, представляет страницу из дневника Л.Н., была напечатана в издававшемся Чертковым в Англии «Свободном слове», откуда и заимствована газетами. Теперь они выдают ее за новость!
По поводу сборничков мыслей Л.Н. сказал сегодня:
– Иногда они меня интересуют, а иногда мне кажется, что это слишком однообразно. Как вы думаете?
Я сказал, что так как эти книжечки предназначаются для простого народа, а другой популярной философской литературы нет, то они, по-моему, очень нужны. Толстой больше ничего об этом не говорил.
Затем он сообщил, что предполагает воспользоваться для сборника «На каждый день» мыслями из Достоевского. Он прочел в «Русской старине» статью о нем, и это натолкнуло его на мысль о том, сколько интересного материала заключается в сочинениях Достоевского и как мало он заимствовал оттуда.
Выборку мыслей Л.Н. хочет поручить мне, для чего завтра приготовит для меня сочинения Достоевского.
– Гоголь, Достоевский и, как это ни странно, Пушкин – писатели, которых я особенно ценю, – говорил он. – Но Пушкин был еще человек молодой, он только начинал складываться и еще ничего не испытал… Не как Чехов!.. Хотя у него было уж такое стихотворение, как «Когда для смертного умолкнет шумный день»…
О Чехове я заметил, что мне, напротив, казалось, что он как бы шел к Толстому, так что я пытался даже проводить параллель между ними; что интересны его взгляды на интеллигенцию, хотя бы в пьесах. Л.Н. возразил:
– Всё это – только следствие известной склонности к иронии. Это не сатира, которая исходит из определенных требований, а только ирония, – ирония, ни
