которая любит художника, обрекает себя на муки, рано или поздно она их испытает.
Бернар-Франсуа скончался 19 июня 1829 года. Он в свою очередь попал в число «дезертиров» тонтины Лафаржа; полагая себя бессмертным, старик вложил все свое состояние в пожизненную ренту, и его вдова оказалась в тяжелом финансовом положении. Извещение о смерти было подписано Сюрвилем и Монзэглем. Быть может, Оноре (его, видимо, не было в Париже) работал в поместье Булоньера, под Немуром: госпожа де Берни, которую ничто больше не удерживало в Вильпаризи, арендовала теперь это поместье. Возможно, он приезжал в столицу и присутствовал на погребальной церемонии в церкви Сен-Мерри.
Париж Оноре отнюдь не походил на Париж его родителей, с которым он сталкивался в юности. Долгое время Бальзаку был знаком только узкий мирок столицы: его собственная семья, буржуа из квартала Марэ, судейские, нуждающиеся журналисты, дисконтеры и ростовщики. Дружба с Латушем, успех, который имел «Шуан» у знатоков, открыли перед ним двери нескольких известных домов. Каждую среду, по вечерам, у художника Франсуа Жерара, в такой же мере светского человека, как и артиста, не только обольстительного, но и обольстителя, Бальзак встречал людей из парижской элиты: Эжена Делакруа[86], Давида д’Анже, Ари Шефера, доктора Корева. Он описал беседу, происходившую между одиннадцатью вечера и полуночью в этом салоне, где собирались поэты, ученые, государственные деятели, денди и прелестные женщины. При свете ламп несколько живописцев работали, прислушиваясь к разговорам. Перед глазами у них всегда была готовая картина, а Бальзак, наслаждаясь минутами, «когда искрометная, полная противоречий беседа уступала место рассказам», запечатлевал в своей памяти интересные истории.
Новеллы, романы сами собой зарождались в его мозгу. «Художник… не посвящен в загадку своего мышления… Он не принадлежит себе. Он – игрушка в высшей степени своевольной силы… Однажды… он… не напишет ни строчки; а если и попробует, то не он будет держать… перо, а другой – его двойник, его созий[87], тот, кто ездит верхом, сочиняет каламбуры… у кого ума хватает лишь на сумасбродные выходки… Но вот вечером, посреди улицы, утром, в час пробуждения… пылающий уголь коснется его мозга, его рук, его языка… Приходит труд и разжигает огонь в горне… Экстаз творчества заглушает жестокие муки рождения»[88]. Случается, что в одном человеке как бы живут двое – шутник и поэт. Бальзак отлично сознавал эту двойственность.
Он не принадлежал к новому в то время движению – романтизму, но близко соприкасался с ним. 10 июля 1829 года он был приглашен на чтение драмы «Марион Делорм». Ее автору Виктору Гюго исполнилось всего двадцать семь лет, у него была очаровательная жена и трое детей; своим молодым собратьям он уже казался учителем. На чтении пьесы присутствовал Альфред де Виньи: к тому времени он написал «Элоа», «Сен-Mapа» и сделал вольный перевод «Отелло». Гюго окружали его более молодые, но уже известные коллеги
Делакруа Эжен (1798–1863) – французский художник. Бальзак познакомился с Делакруа в 1829 г., он посвятил ему повесть «Златоокая девушка»; Давид д’Анже (Анжер) Пьер-Жан (1783–1851) – выдающийся французский скульптор. Бронзовая копия мраморного бюста писателя его работы установлена на могиле Бальзака на кладбище Пер-Лашез; Шефер Ари (1795–1858) – художник, один из зачинателей романтического направления в живописи.
Созий – персонаж комедии Мольера «Амфитрион» (1668), слуга и двойник фиванского военачальника Амфитриона.
