они имеют дело. Он писал: «Бойцы считают, что солдат противника пригнали к нам капиталисты и помещики, что если рассказать немецким крестьянам и рабочим правду, то они побросают оружие».
Эренбург писал острые злободневные статьи, его даже называли «литературным пулеметом». И пропустить, не описать такой факт, как массовое уничтожение евреев, было невозможно: он опишет это в газетах и журналах, его статьи читали все, их передавали друг другу, из них узнавали подробности о войне, о них говорили.
Еврейский вопрос волновал Эренбурга не столько потому, что по рождению он был еврей, сколько потому, что он был русский интеллигент высокой культуры. Он чувствовал свою ответственность перед читательской массой: как писатель он должен давать читателям объективную информацию и помогать правильно сориентироваться в этом сложном и важном вопросе. Нельзя допустить, чтобы через двадцать лет после революции, давшей невероятный подъем еврейской нации, советское общество снова попало в плен недоверия к еврям. А признаки этого были уже налицо. Как раз вскоре после начала войны в разных кругах стали вестись закулисные разговоры о том, что на фронте не видно сражающихся бойцов-евреев. В одной из газет даже появилась статья «Тыловые патриоты», в ней прямо говорилось, что евреи предпочитают проявлять свой патриотизм не на фронте, а скрываясь от опасностей в тылу. Эренбурга это возмутило до глубины души. И тут в одной из армейских многотиражных газет он увидел маленькую заметку о подвиге сержанта-еврея Наума Когана: его роту обстреливал из прикрытия немецкий пулемет. Бойцы пытались забросать его гранатами, но пулемет не замолкал. Комиссар криком поднимал бойцов: «За Родину, за Сталина!» Но как только они поднимались, пулемет косил их десятками. Тогда сержант Коган по-пластунски подполз вплотную к амбразуре и выстрелил в отверстие. Но пулемет все строчил. Комиссар опять крикнул: «За Родину, за Сталина!», но бойцы уже не хотели подниматься в атаку, ситуация была критическая – могла погибнуть вся рота. Отступи она – сзади стоял заградительный отряд из своих же, которым было приказано стрелять по бегущим бойцам. Что мелькнуло в сознании Когана? Чтобы заглушить пулемет, он кинулся вперед и всем телом лег на амбразуру. Пулемет прошил его насквозь, но обстрел заглох. Это помогло роте победить. Бойцы стащили Когана с амбразуры еле живым, отнесли на руках в госпиталь. Его жизнь чудом спас главный хирург фронта профессор Александр Вишневский. После операции Когана отправили на долечивание в тыловой госпиталь и след его затерялся. Он был награжден медалью «За отвагу», но его не смогли разыскать.
Эренбург узнал об этом, сумел разыскать его в госпитале в Алатыре. В сплошной сумятице военной паники он поехал туда, чтобы написать о подвиге этого человека большую статью.
Однажды в кабинете начальника госпиталя Самойлова комиссар Басаргин и Мария пили чай, обсуждая рабочие дела. В середине разговора Басаргин поглядел на нее и как бы между прочим сказал:
– Да, у меня есть интересная
