быть крайне осторожными, и потому йомены разбились по двое – по трое и договорились встретиться в заросшей лощине близ Ноттингема. Когда все они собрались там, Робин обратился к товарищам с такими словами:
– Заляжем здесь в засаде и будем ждать вестей. Мы должны быть хитры и осмотрительны, если хотим освободить Уилла Стьютли из лап шерифа.
Они выжидали в засаде, пока солнце вовсю не засияло в небе. День был теплый, и на пыльной дороге, тянувшейся вдоль серых стен Ноттингема, кроме медленно бредущего старого паломника, не было ни души. Робин позвал юного Дэвида Донкастерского, находчивого не по годам, и сказал ему:
– Иди-ка, мой юный Дэвид, и поговори с паломником, что идет вдоль городской стены. Он держит путь из Ноттингема и, может быть, знает новости о нашем Стьютли.
Дэвид подошел к паломнику, поклонился и заговорил:
– Утро доброе, отец, не скажешь ли мне: повесят сегодня Уилла Стьютли или нет? Я издалека пришел поглядеть, как этого мошенника вздернут. Не хотелось бы пропустить эту потеху.
– Стыдись, юноша! – ответил ему паломник. – Как можешь ты говорить такие слова, когда достойного человека хотят повесить, а вся вина его в том, что он защищал свою жизнь! – Старик в гневе ударил палкой оземь. – Горе, что суждено такому случиться! Уже сегодня к вечеру, когда солнце будет стоять низко, его повесят – там, где сходятся три дороги, в восьмидесяти родах от больших ворот Ноттингема. Шериф объявил, что смерть его станет предупреждением всем преступникам Ноттингемшира. И снова говорю я: какое горе! Пусть Робин Гуд с товарищами и преступники, но грабят они лишь облеченных властью и богатством негодяев, и нет в окрестностях Шервуда ни одной бедной вдовы и многодетного крестьянина, у кого не было бы благодаря Робину в достатке ячменной муки на год. Сердце мое кровью обливается при мысли, что доблестный Уилл Стьютли погибнет, ибо и сам я, прежде чем стать паломником, был добрым саксонским йоменом и хорошо знаю, что такое сильная рука, мощно бьющая жестокого норманна и аббата с толстой мошной. Если бы Робин Гуд знал о том, какой опасности подвергся добрый Стьютли, возможно, прислал бы на помощь людей, чтобы спасти его от рук врагов.
– Да уж, верно! – воскликнул молодой человек. – Если бы Робин и его друзья были неподалеку, не сомневаюсь, они бы постарались вовсю, чтобы вызволить своего товарища из беды. Доброго тебе пути, старик, и по верь мне, если Стьютли погибнет, месть не заставит себя ждать.
Он повернулся и быстро зашагал прочь, а паломник смотрел ему вслед, бормоча себе под нос: «Этот юнец точно не деревенщина, пришедший поглядеть, как казнят доброго человека. Что ж, может статься, Робин Гуд не так уж и далеко отсюда и сегодня грядут еще большие дела».
Когда Дэвид Донкастерский передал Робину Гуду слова паломника, Робин призвал товарищей и обратился к ним с такой речью:
– Пойдем теперь прямо в Ноттингем и смешаемся с толпой. Но не теряйте друг друга из виду, и, когда пленника выведут на улицу, постарайтесь как можно ближе подобраться
