", жило семейство самое среднестатистическое из среднестатистических. Хрущеба была двухконурчатая и, поэтому семейство это размножиться сумело только до трех особей. Папа среднестатистический, мама такая же и сынок при них подрастал, вылитый папа внешне, а характером весь в маму. Или наоборот? Ну, это не столь важно, для нас… хотя как знать… ген ведь как известно – не гнида, ногтем не раздавишь и когда внешность в маму, а характер скажем в папу, то это считай, повезло индивидууму, а вот если наоборот, то полная непруха обычно у таких, с позволения сказать, людей.
Это не мы – это психологи подметили некоторую закономерность и в трудах ее своих зафиксировали. Что-то там про геномы, цепочку ДНК наплели, но очень авторитетно, так что и не поспоришь. С наукой вообще трудно спорить, потому что у нее семь пятниц на неделе. Сегодня одно утверждают с пеной у рта ученые мужи, завтра, с той же пеной, противоположное. Как с ними спорить при таких вывертах гипотезных, которые сегодня аксиомы, а завтра за них же на костер волокут?
Поэтому к пареньку мы чуток попозже приглядимся повнимательнее, величать его, кстати, Константином и если учесть, что папу Эдуардом окружающие обзывают, то полное имя у паренька Константин Эдуардович. Солидное сочетание, нужно отметить, получилось и надо полагать не случайным образом. Родители все мозги вывихнули, отпрыску будущему имя подбирая, узнав что сын у них вот-вот появится. Ночами не спали, споря до хрипоты. Имен-то звучных и солидных много, а ребенок один. Хорошо вон в Испании, там сколько хочешь можешь имен давать отпрыску. Хоть десять. А у нас только одно. Мама хотела назвать сына Иннокентием в честь артиста Смоктуновского, фанаткой бескорыстной которого себя считала, а папа настаивал на Константине – в честь ученого Циолковского. Тем более что у него и отчество такое же – Эдуардович, так что тезка полный получался из сынишки. А Смоктуновский по отчеству Михайлович и этим фактом папа маму так достал, что чуть до развода дело не дошло.
Потом мама смирилась и сынишку в роддоме на руки получив, тут же /к неудовольствию супруга/ солидное Константин, сократила до напрочь несуразного – "Костик". Мальчонка сопел и пускал пузыри, давясь маминым молоком, не подозревая какую ему свинью подложили родители. Понял, когда подрос и в детский сад пошел. Вот там его впервые и назвали сверстники "Кость". "Кость, а Кость" дразнили его сверстники и Константин Эдуардович – полный тезка знаменитого ученого, возвращался домой зареванный и поцарапанный.
Пытались родители воздействовать на коллектив воспитателей детсада, требуя прекратить геноцид учиненный детишками против их чада любимого, но "Кость" уже приклеилась к парню намертво и иначе его уже никто из сверстников и не называл. Тем более что Костик был мальчуганом болезненным и рахитичность унаследованная, способствовала закреплению за ним этого не совсем благозвучного позывного.
Особенно доставала Костика его соседка по лестничной площадке – Галка Романова. И в садике, и дома проходу ему не давала. Жуткая воображала и кривляка, она считала себя красавицей, в чем ее с пеленок убедили мама и бабушка. Папа Галкин был человеком строгих правил и не поддерживал сюсюканье женщин над дочкой, стараясь выправить образовавшийся перекос в воспитании и именуя чадо исключительно по Имени Отчеству.
– Ну, что новенького, Галина Егоровна, в садике?– спрашивал он обычно вечером за ужином и бабушка – его мать Инесса Поликарповна недовольно морщилась. Морщилась и супруга Егора Ивановича /Так папу величали окружающие/– Светлана Валентиновна. Но при нем девочку старались не баловать, понимая, что где-то он прав по-своему и не лишая его этой микроскопической возможности поучаствовать в формировании мировоззрения подрастающей дочурки и внучки в одном лице.
– Ницего,– отвечала обычно Галка и добавляла, тоже обычно.– Я самая класивая в глуппе.
– Так о себе говорить, Галина Егоровна, не правильно. Плохо когда человек сам себя хвалит,– пытался вразумить дочь папа.
– Я не хвалю, папоцка. Это плавда,– возражала ему дочь, хлюпая носом и доводя этим фактом женщин до паники.
– Ребенок простудился,– вскакивала со стула бабушка и вслед за ней вскакивала мама, бросаясь к домашней аптечке за градусником. Папа на ближайшие несколько дней от воспитания дочери отстранялся и ходил по квартире / тоже хрущебной, но трешке/ на цыпочках. И вот эта "красавица" проживала с Костиком на одной площадке лестничной, прямо напротив, так что с самого утра сначала они встречались сопровождаемые родителями в садик, а потом здесь же конвоируемые ими в школу.
– Здлавствуй, Кость – вылви гвоздь,– обычно приветствовала его Галка, радуя родителей зачатками поэтического дарования, который у девочки проявился с самого раннего возраста. Родители Костика тоже радовались, что их сын ходит в одну группу с таким одаренным ребенком и только "Кость" не радовался, потому что очередную "кричалку" Галка несла в детсад и совершенно бескорыстно озвучивала ее для всех уши имеющих. Правда, потом девочка подросла и к классу пятому прекратила Костика дразнить почти. То есть регулярно перестала, а стала
