кошачьей еды. По выходным в любую погоду, повязав видавший виды пуховый платок и вооружившись сумкой-тележкой, бабушка отправлялась на известный каждому петербуржцу Сенной рынок. Закупив продуктов на неделю, она принималась искать затерянный среди многочисленных лотков, палаток и ларьков единственный на рынке киоск с необычной надписью «Товары для животных».
– Не подскажете, где тут для кошек и для собак питание продают? – спрашивала бабушка у хмурых покупателей товаров первой необходимости.
– Бабка, тут самим скоро жрать будет нечего, а ты для кошек и собак еду покупаешь! – как-то отчитал бабушку продавец ножек Буша.
Том вырос и превратился в крупного полосатого кота роскошной наружности. Он по-прежнему гостил у нас на каникулах, воспринимая нашу квартиру как одну из своих многочисленных царских резиденций.
Время шло, и с нами жила уже другая собака. Ей Том живо объяснил, кто главный и каково ее место в жизни. Подошел и со всего размаху влепил когтистой лапой по немаленькому собачьему носу. Собака расстановку сил поняла и в присутствии Тома ходила по стеночке, поджав хвост.
Однажды не стало и нашей бабушки. Том превратился для мамы в самую главную бабушкину память, ее любимца, выжившего благодаря ее воле. Она попросила дядю отдать нам кота навсегда. Но дядя, к тому времени женившийся и обзаведшийся ребенком, Тома отдавать категорически не желал. Жена и ребенок были солидарны и готовы были отстаивать права на кота до последнего. В семье назревали нешуточные, шекспировские страсти.
Договорились увеличить пребывание Тома в нашем доме.
Старел Том красиво. Благородный характер его не испортился, роскошная полосатая шубка не потускнела. Вот только иногда все-таки сказывались без малого семнадцать прожитых лет.
В последний год своей жизни он вдруг перестал посещать собственный лоток. Мы удивились, ибо с туалетом у кота никогда проблем не было. В доме бабушки он даже пользовался человеческим унитазом и тянулся лапкой к кнопке слива. В нашей квартире сантехника была не очень удобной конфигурации, и Том исправно пользовался лотком.
Заметив, что вот уже которую неделю кошачий туалет остается нетронут и чист, мы принялись искать по углам отложенные сюрпризы. Все было чисто. Ни малейшего намека на запах. Но через несколько дней завяла наша заморская полутораметровая пальма в фарфоровой кадке. Когда мы несли увядшее растение на помойку, в недрах кадки обнаружили то, что должно было быть в кошачьем лотке. Очевидно, Том под старость вспомнил месяцы в деревне, где так приятно было находить уголки задумчивости под кустами смородины. А заморская пальма не вынесла такого напора натуральных удобрений.
Том угас за неделю. Ему было восемнадцать лет. Последние дни он не вставал даже попить водички, лежал под капельницей. Он ушел от нас и вопреки всем христианским традициям нашел свое последнее пристанище рядом с могилой бабушки, на человеческом кладбище.
Мы верим,
