ла сего чародея не безызвестны. Некоторые свидетельства Симона-мага о себе самом, сохранились в записи языческого автора Цельса1:
«Я есмь Бог (или Сын Бога, или Дух Божий). И я пришел. Мир уже разрушается.
И вы, о люди, существуете, чтобы погибнуть из-за вашего беззакония. Но я хочу спасти вас.
И вы видите меня вновь вернувшегося с силой небесной. Блажен тот, кто поклоняется мне сейчас!
Но я предам вечному огню всех остальных, и города, и страны. И люди, которые не успели оплатить свои долги, будут тщетно раскаиваться и терзаться. Я уберегу тех, кто уверовал в меня…»
Свидетельства, высказанные о маге Симоне многими христианскими писателями и Отцами Церкви, обличают его как «злого, облекшегося в сияние света»2, «исполненного всякого коварства и всякого злодейства, сына дьявола и врага всякой правды»3. Иоанн Дамаскин писал: «[он] учил постыдному и скверному смешению, и неразличению тел. Отвергал воскресение и утверждал, будто мир не от Бога. Свое изображение в виде Зевса, и спутницы своей Елены, в образе Афины, передал ученикам своим для поклонения. Называл себя для самарян – Отцом, а для иудеев – Христом». Св. Ириней Лионский сообщает: Симон был человеком смелого, дерзкого ума, весьма честолюбивым, и обольстивший множество народа.
По многим свидетельствам, сей чародей и сильный волхв, мог делаться невидимым и снова являться перед изумленным зрением очевидцев; мог бросаться с высоты, поддерживаемый на воздухе невидимыми силами, летать сколько сам пожелает; мог чудесно освобождаться из темничных уз, заставлял бездушных истуканов двигаться; мог проходить сквозь огонь, изменять лицо до неузнаваемости, даже до козлиной морды; мог вызывать из земли уже цветущие деревья, а на отроках заставлять расти бороду; также – вызывать духов, в виде огненных изображений, предсказывать будущее через череп, говорящий на страшном языке, и этим поражал невежественные толпы.
Отцы Церкви: св. Иустин-мученик, св. Ипполит Римский, Тертуллиан, св. Ириней Лионский, св. Климент Александрийский, св. Епифаний Саламский, блаженный Иероним – нимало не сомневались: даже большие чудеса совершал чародейством Симон (за эти волшебные деяния, по повелению кесаря Клавдия, в Риме установили ему статую с надписью: «Симону, святому богу»), но совершал чудеса те силою не Божией, а бесовской, и был он избранным сосудом диавольским, и отцом всех церковных ересей.
По свидетельствам, которые приводят различные авторы, вплоть до надменных и богохульных слов самарянского волшебника-гордеца о себе самом, несомненно видно: он был хорошо знаком с религией иудеев и с учением Христовым, но и провозглашал нечто новое, соблазняя и увлекая за собой [в пучину тьмы] простодушных, обманами совращая их с прямых путей Господних.
Честолюбие, любление почестей, безмерная гордыня – тянули его взобраться выше распятого Христа, и объявить себя Богом-Троицей. Мол, в Иудее [по самосвидетельству] появился он в призрачном теле Сына Божия, чтобы пострадать от евреев, хоть и не страдал на самом деле; в Самарии явился он, Отцом и Создателем всего, а у других народов действует [он] как Дух Святой. Так явилось миру евангелие от Симона, чародея и волхва.
К слову сказать, учение это было вовсе не так просто́́́ и смехотворно, как могло показаться на первый взгляд. Хорошо сказал св. Ириней Лионский об учениях еретических [и Симона-мага в том числе]: «их учение, которого ни пророки не возвещали, ни Господь не проповедовал, ни апостолы не предали, и которым они хвалятся, будто знают обо всем больше других, ибо вычитали из неписанных книг; и взявшись, по пословице, из песку вить веревки, пытаются к своим положениям приладить с видом вероятности Господни притчи, или пророческие изречения, или апостольские слова, чтобы вымысел их не казался не имеющим никакого свидетельства; и при этом оставляют порядок и связь Писаний, и, сколько можно, разрывают члены истины. Но, переставляя и переиначивая, и из одного делая другое, они успевают обольстить многих призраком нескладно связанных слов Господних».4
Волхв Симон был не так прост, как могло показаться несведущему. Приобрел он знания, вместе с приемами волшебства, в Александрии, где узнал о начатках учения, которое впоследствии дополнил и, вернувшись в Самарию, выдал соотечественникам за Божественное откровение. Ему, в учении том, отводилось играть роль воплотившегося Бога, и он сделал это, пользуясь настроениями времени [ожиданием Мессии] и склонностями людей, которые благоприятствовали тонким расчетам лжеца. «Несчастный народ позволял надувать себя обманщикам, которые лгали именем Божиим, и в то же время презирал и не верил явным знамениям» – прозрачно намекал Иосиф Флавий.
В чем состояло учение самарянина Симона.
Если бы чародей и маг Симон, провозглашая учение своё, объявил о совершившемся воплощении христианской Троицы в своем лице и остановился на том, обман раскрылся бы довольно скоро.
