многие другие, попытавшиеся окружить ее, словно изогнутый частокол. Она не станет думать об окончании своей службы у дядюшки в первый же день, иначе она, чего доброго, заподозрит, что разочарована произошедшей в ее жизни переменой. Ну, нет, этого Кэтрин не допустит. Отъезд из Стоунфолла – счастье для нее, и вот так она и будет считать! Глазеющие на нее постояльцы, усталые ноги и ноющая спина – не самая высокая цена за возможность больше никогда не видеть ухмыляющуюся физиономию Бартоломью!
И, похоже, она должна быть признательна мисс Вортекс за то, что та согласилась работать в «Охотниках и свинье», и еще больше за то, что Бетси решила оставить себе время на посещение приюта для одиноких стариков. Ведь иначе Кэтрин либо пришлось бы нести непосильную ношу, либо и вовсе вернуться в ненавистный Стоунфолл.
С этими утешительными мыслями Кэти направилась на кухню за чаем для миссис Дримлейн.
С трудом удерживая на одной руке тяжелый поднос, Кэтрин сперва робко постучалась, а затем отворила дверь, украшенную небольшой гирляндой из резных зеленых листьев и побегов, похожих на виноградную лозу. Именно за этой дверью, как сообщила ей миссис Лофтли, и находился «Зал фей». Но и без подсказки можно было догадаться, что здесь не просто жилая комната – дверь с резьбой была в коридоре единственной.
В «Зале фей» обнаружился прозаический зажженный камин, и его теплое пламя в первый момент привлекло внимание девушки. Она еще не успела повернуть голову, чтоб осмотреть убранство комнаты, как кто-то шевельнулся в полосатом кресле, придвинутом почти к самому камину.
– И каким ветром к нам принесло эту малиновку? – прозвучавшие неожиданно слова едва не привели к катастрофе – поднос в руках мисс Хаддон дрогнул, зазвенела ложечка, чуть сдвинулась изящная этажерка с пирожными и сконами.
– О, дорогая, я вовсе не собиралась тебя пугать! Поставь куда-нибудь этот поднос и подойди поближе. Твоя тетушка говорила, что ожидает еще одну помощницу, но я, признаться, не думала, что ты окажешься такой молоденькой!
Голос был странный. Вроде бы и низкий, глуховатый, старческий. Но прозванивала в нем какая-то дребезжащая струна, как будто посреди мерного гудения вялого речного потока слышится звон капель, падающих в воду с поднятых весел.
В обладательнице голоса, поднявшейся из кресла навстречу девушке, Кэтрин сперва ничего примечательного не разглядела. Старая, очень старая дама, намного старше миссис Хаддон и даже покойной миссис Фолбрайт. Золотисто-коричневое платье из толстого шелка казалось дорогим, но было ли оно современным или старомодным, мисс Хаддон оценить не могла. Почтенные дамы в Стоунфолле выглядели куда скромнее в своих потертых, не раз перешитых туалетах.
Платье, конечно, Кэтрин рассмотрела позже. Сначала она встретилась взглядом с большими бледно-голубыми глазами, глядящими на нее поверх сдвинутых на кончик крепкого носа очков. На глаза нависали морщинистые веки в прожилках, но миссис Дримлейн смотрела
