лицемеры! – По дороге домой, после того, как эта пытка наконец закончилась, Кэтрин дала себе волю, мысленно перебирая все известные ей ругательства, почерпнутые у Чарли Баттенхейма и все того же Бартоломью. – Как же мне хочется уехать отсюда! Хоть бы Маргарет пригласила меня погостить месяц или два! Я бы согласилась сколько угодно вытирать нос и читать сказки ее капризному Уолтеру, лишь бы только не дышать ядовитым воздухом Стоунфолла, только бы не видеть все эти лица! Да разве ж свекровь Маргарет захочет принять у себя заблудшую овцу?»
На это нечего было и надеяться. Кэтрин уже представляла себе, как запрется в своей комнате и вволю порыдает, до тех пор, пока губы не опухнут, а глаза не превратятся в две щелочки, отсвечивающие мутно-серым, когда ее мать внезапно остановилась, не дойдя до своего палисадника каких-нибудь пятнадцать футов.
– Гостиница! Ну, конечно! Как хорошо, что эта горничная порезала руку именно в гостинице!
– Моя дорогая, даже в такой несчастный день подобные речи непростительны! – Доктор Хаддон повернулся к жене с возмущенным видом, но она не дала ему продолжить.
– Бог мой, конечно, я не рада, что бедняжка поранилась! – отмахнулась миссис Хаддон от непрозвучавших обвинений в жестокосердии. – Если бы не она, вы не упомянули бы о гостинице, а я бы не вспомнила, что у нас есть Томас!
– Ваш брат? – после некоторой паузы переспросил ее супруг. – Признаться, я думал, своим недавним подарком он заслужил хотя бы такую малость, как задержаться в вашей памяти на три-четыре недели!
– Окорок был хорош, не спорю, но его письмо, полное такого отвратительного самодовольства!.. Вот уж о чем я предпочла поскорее забыть! – возразила миссис Хаддон и тут же оборвала сама себя. – Как бы там ни было, я не собираюсь говорить ни о корзине, ни об этом безграмотном послании! Мы уже все обсудили, и я не вижу необходимости тратить время, восхваляя окорок и абрикосовый джем миссис Лофтли!
– Надо же, а я полагал, вы так впечатлены кулинарными талантами супруги вашего дорогого брата, что готовы отдать им должное прямо посреди улицы, – доктор оглянулся на дочь, чтобы убедиться, что его не самая остроумная шутка хоть немного развеселит Кэтрин, но девушка так и не подняла вуаль поверх шляпки, не желая, чтобы подглядывавшие в окна соседки видели ее унылое лицо.
– О, ну конечно, сейчас вы устроите целое представление, жаль только, зрителей маловато! Старый пес Солбернов совсем оглох, а мистер Солберн, должно быть, не скоро проснется после очередной порции бренди. – Миссис Хаддон, когда хотела, не уступала мужу в язвительности.
Однако же сейчас она не собиралась вступать в словесную перепалку, поэтому удовольствовалась сконфуженным взглядом, брошенным ее мужем в сторону соседского сада, где на террасе дремали под одним пледом уже упомянутый пес и его престарелый хозяин.
– Я пытаюсь сказать вам, мой дорогой, что в этом письме Томас упоминал
