(13) ноября, суббота. Ночью лил проливной дождь, и утром еще немного моросит. Это в Порт-Саиде редкость. После утренних занятий водил людей на прогулку по берегу моря. Собирали раковины, смотрели крабов. Назад вдали от города по берегу моря прошли с песнями. Вечером офицеры и врачи, не уехавшие в Каир, собирались в цирк. По темным улицам пробрались к палатке, собранной из грубого холста. Народа не видно, музыки не слышно. Француз, содержатель цирка, объявил, что сегодня по случаю холода представления в цирке нет. Холода! – когда мне без пальто в одном сюртуке было слишком тепло.
– Что же у вас есть интересного? – спросили мы у содержателя цирка.
– О! Есть вещи, достойные внимания: слон, два русских, осел, обезьяна, японец.
– Что же они делают у вас, эти русские?
– О, они умеют прыгать, кувыркаться – они очень интересны.
Итак, назавтра нам предстояло удовольствие увидеть двух русских, которые умеют прыгать, кувыркаться наряду со слоном и ослами. Приятная перспектива для русского!
Возвращаясь из цирка в отель, мы услышали в маленькой гостинице чудную игру на скрипке с аккомпанементом арфы. Заглянули в окно. Небольшая передняя отеля установлена столиками, два юноши-англичанина валяются на соломенных кушетках, куря папиросы и заигрывая с белокурой мисс, сейчас с картинки на конфетной коробке. В самом углу скромно приютились два мальчика-итальянца. Старший, лет четырнадцати, играл на скрипке, младший, лет семи, бледный и худой, очевидно, больной, аккомпанировал, полулежа в кресле, на арфе. Соблазн послушать европейскую музыку в Порт-Саиде в чудную лунную ночь, в заснувшем городке, играющем роль всесветной почтовой станции, был слишком велик – мы зашли.
Музыканты оживились. И среди ночной тишины в пустынном кафе раздались чудные звуки серенады Брага. Сколько воспоминаний пробудили они! Они перенесли нас на минуту в Петербург, на родину, в Россию…
Вернувшись, я прошел в команду. Люди спали на кошмах и на бурках. Дежурный сидел в углу и при свете лампы читал книгу. Казарма и в Порт-Саиде была казармой, со всеми ее аксессуарами…
2 (14) ноября, воскресенье. Вчера вечером, по случаю субботы, я читал подряд в помещении команды молитвы, псалмы и песнопения, положенные для субботней вечерни. Эти молитвы, размеренное пение «Господи, помилуй» в помещении шестого этажа, залитом вечерним солнцем, были оригинальны и умилительны для простых казачьих сердец. Сегодня мы собирались пройти в одну из церквей прослушать обедню. В десять часов утра команда в ярко начищенных сапогах, в желтых куртках, новых шароварах и свежевымытых белых чехлах на фуражках построилась в своем помещении.
Пошли в греческую церковь. Губастый черноволосый монах объявил, что обедня уже окончена; осмотрели маленькую церковь с грубо резанным иконостасом и пошли дальше. Толкнулись к коптам – тот же ответ – обедня окончена. Тогда я повел в англиканскую церковь. В маленькой и чистой, изящно обставленной церкви народу было немного. Капеллан усадил казаков рядом с матросами английского военного судна, и казаки стали внимательно вслушиваться в чуждое
