вели партию арестованных в тюрьму “Бригидки”. На Городецкой улице, возле казарм Фердинанда, толпа убила камнями священника. Когда он упал под ударами палок и камней, конвойный солдат толкнул его еще раз изо всей силы прикладом. Солдаты сняли с покойника кандалы. После чего крестьяне, взяв труп на руки, понесли с собой в тюрьму…
Утром 6 августа арестовали и меня. В тюрьме все камеры были переполнены. Спать не было где, приходилось соблюдать очередь. Есть давали раз в сутки. Тюремные надзиратели и полицейские обращались с нами бесчеловечно».
Далее тот же автор описывает обстоятельства, при которых был арестован сидевший с ним в камере банковский чиновник Н.Островский:
«Он возвращался около 8 часов вечера домой. Какой то человек, увидев его на улице, обратился к проходившему офицеру: “Прикажите арестовать этого господина, он наверное российский шпион; я слышал, как он у парикмахера говорил по русски”. И этих слов проходимца было достаточно, чтобы арестовать ни в чем неповинного человека».
А вот свидетельства Ивана Рудко из Золочевского повета:
«Во Львове на вокзале построили всех в шеренги. […] Городская толпа, жаждавшая зрелищ и теперь ежедневно собиравшаяся кругом вокзала встретила эшелон неистовым криком и угрозами, готовая арестованных растерзать на месте. Несмотря на присутствие наспевшей конной и пешей полиции и вооруженных солдат, бросала камнями, толкала и била. […]
В мирное время культурная на первый взгляд львовская публика, превратилась в начале войны в варваров, в диких зверей, потеряла свой человеческий облик. А ведь каждый из жителей Львова считает себя европейцем. А русский народ в Галичине страдал и кровью истекал от моральных и физических ран, наносимых ему этой страшной “европой”.
Во дворе в Бригидках стояли готовые несколько виселиц, ежедневно скрипевшие под тяжестью повешенных неумелою рукою жандарма или солдата, невинных жертв. Трудно было смотреть из камер в окошко на страшное зрелище. А ведь до ушей заключенных долетал снизу смех должностных лиц, высылавших арестованных на тот свет».
Если для русских галичан начавшаяся война с первых же дней обернулась жестокими репрессиями, то галицкие украинцы, наоборот, восприняли начало войны как наступление своего звездного часа. Ведь теперь они не только получали возможность расправиться со своими противниками из русского национального лагеря в Галиции, но и, в надежде на военные успехи австро-венгерской армии, готовились нести свои идеи на российскую Украину. Галицкие украинцы рассчитывали, что Австро-Венгрия отвоюет у России всю Украину, к которой они причисляли также северное Причерноморье, Дон и Кубань, после чего владения Габсбургов будут простираться до самого Кавказа.
На другой день после объявления мобилизации во Львове было созвано общее собрание руководителей трех галицко-украинских партий: национал-демократической, радикальной и социал-демократической,
