герб заменить и поменять титул с именем или вообще снять с себя знаки сословные… – Тук привстал на корточки, готовый при малейшем моем возмущении пуститься наутек.
– Сядь… я два раза не повторяю. Сказал – не буду гневаться, значит, не буду. Вот ты понимаешь, что ты сказал? Предать род, предать предков… опозорить свое имя, сан кабальеро… это неслыханно. В роду д’Арманьяк никогда так не поступали…
Я развивал мысль, стараясь вбить в голову шотландца мысль, что он предлагает мне святотатство и неприемлемые для благородного сеньора[27] вещи. Всем нутром чувствую, идет такой поступок вразрез с образом благородного кабальеро, и Тук может что-то заподозрить.
– Объясни мне ход твоих мыслей.
– Ну как, ваша милость… понимаете… когда перед лицом маячит эшафот, не до благородных манер. Вы уж извините, но про вашего отца легенды ходят. И как его ненавидит благочестивый руа франков Луи – тоже не секрет. Луи не оставит вас в покое. Вы его козырь против вашего отца. Я, со своей стороны, понимаю, что неспроста вы из Лектура бежали. Простите за дерзкие слова, но если есть цель, то ее надо достигать любыми путями…
– Не твоего ума дело – цели мои, – прервал я Тука.
М-да… Парень действительно умен не по сословию и времени.
– Я терплю дерзкие речи твои, ибо добр сегодня. Вот скажи, если ты так мыслишь, почему бы тебе не донести на меня? И вину свою покроешь, и, может, милостей отвалят.
– Ну как? – Парень заколебался. – Я же поклялся, а род Логанов…
– Вот не лги мне… – рыкнул я. – Истинную причину говори и не испытывай моего терпения, собака. Я твою душонку насквозь вижу. Ответствуй.
– Все просто, ваша милость. – Тук склонил бритую голову и тихо ответил: – Не будет милостей за вас; по крайней мере, мне. Все получит тот человек, кому я донесу… дурное это дело. А я как должен был пойти на эшафот, так и пойду. Но… можете меня прибить… даже заколоть, но я тоже честь имею, хоть и покрыл свою голову постыдными делами. Я истинный сын своего рода… и за добрые дела всегда воздаю сторицей. Вы же меня спасли, не дали сдохнуть как зверю. Накормили, одели, на службу взяли… я даже сначала не поверил, худое про вас мыслил. Так не бывает… вы же благородный кабальеро… Зачем вы это сделали, ваша милость?
– Не причитай… На еще немного вина, и веток в костер подбрось… – Я не знал, что ответить слуге.
Не рассказывать же, в самом деле, кто я и что казнить первого встречного у нас не принято.
– Зачем, говоришь? Все тоже очень просто. Видение со знамением было у меня, когда в беспамятстве лежал.
– Какое видение, ваше милость? – Тук благоговейно вытаращил глаза, и мне стало даже немного стыдно за обман невежественного средневекового парня.
– Святой… – Я напряг мозги, стараясь вспомнить хоть какого-то подходящего к эпохе персонажа. – Святой апостол Петр осенил меня крестным знамением и напутствовал.
– Сам апостол Петр… – ахнул шотландец
Сеньор (
