его на стоянку. Оба волка оказались просто гигантских размеров. В длину, вместе с хвостом, одной со мной высоты. И весили килограмм по пятьдесят-шестьдесят. Какие-то волчьи великаны…
– На человечинке отожрались, – пояснил Тук. – В Арманьяке. Там еды сейчас хватает.
– А какого… тогда их сюда принесло?
– Не знаю, монсьор. Скорее всего, охотиться на них стали. Твари эти в наших местах редкие; говорят, чаще всего они в горах встречаются. На границе с Арагоном и Наваррой. – Тук перевернул за лапу зверя. – Дозвольте, монсьор, я себе хвосты возьму. Шкуры у них сейчас негодные, а вот хвосты употребить можно.
– На шлем себе прицепишь? – догадался я.
– Ну да. Предки мои вообще черепа медвежьи и волчьи на шлемы крепили. Давно это, правда, было.
– Два – не годится. Или один, или три, – растолковал я шотландцу. – Один Франсуа отдай. Его заслуга в этом трофее тоже есть.
– И то дело. Малец-то духовитый нам попался. Как я вам и говорил. И не такой хлипкий, как казалось: вон как зверя знатно пыранул. Ничё… я его еще поднатаскаю.
– Не помешает, – согласился я. У меня родилось некоторое намерение в отношении мальчика. – Кстати, где он?
Франсуа сидел на корточках перед вторым зверем и осторожно трогал тушу кинжалом. Он уже успел умыться и теперь выглядел вполне пристойно. Правда, лицо имел бледное, как у ожившего мертвеца.
– Иди сюда, – подозвал я его.
– Да, ваша милость, – быстро подскочил ко мне мальчик.
– Ты молодец. Хорошо держался, – похлопал его по плечу.
– Это мой долг перед вами, ваша милость. Я старался, – вежливо склонил голову Франсуа.
– Впредь так и действуй, и моя милость не обойдет тебя. – Я выудил из кошеля серебряную монету и отдал пареньку: – Держи, купишь себе что-нибудь.
– Благодарю вас…
– Не благодари. Живо камизу себе застирай, а то пятна крови останутся. – Я ткнул пальцем в пятна на рубашке паренька.
– Потом… – Франсуа отшатнулся.
– Сейчас! – На самом деле я неспроста решил заставить Франсуа заняться стиркой. Закралось у меня легкое подозрение…
В общем, я было совсем уверился, что мой слуга – девчонка. Конечно, я привык видеть в современности инфантильную молодежь с полным отсутствием определяющих половых признаков. Но я сейчас не в современности… То есть в современности, да не той. В пятнадцатом веке метросексуалов не бывает.
– Завтрак готовить надо, я попозже… – попробовал отговориться Франсуа.
Девка! Сто процентов – девка. Пацан бы разоблачился без особого стеснения.
– Тук, иди сюда! – позвал я шотландца и, когда тот подошел, приказал: – Стяни с него камизу.
– Я сам! – Франсуа решительно вскочил и стал стягивать курточку. Затем вытащил из штанов камизу и тоже снял ее через голову.
Нет! Сисек нет. М-да… А я уже совсем утвердился в женской сути своего
