уровень? Все грамотны? Слишком много поэтому вкусовщины? Личных симпатий?
– Скорее – антипатий. Про уровень вы правы лишь отчасти, вы проецируете культуру России на мир – это ошибка.
– Друзья, а не пора ли нам подумать о женщинах? – сказал Глэбб. – Я, конечно, понимаю, интеллектуалы, культура, но ведь вы – не бесполы, я надеюсь. Или мистер Славин опасается последствий? Насколько мне известно, вашим людям запрещены такого рода общения…
«А вот и птички, – подумал Славин. – Все по плану. Старо, как мир, но ведь действует, черт возьми. Что ж, посмотрим его клиентуру».
Славин заметил:
– Вашим тоже, как я слыхал, такого рода общения не рекомендованы.
Глэбб посмотрел в глаза Славина, куда-то даже в надбровья, лицо его на мгновенье сделалось тяжелым, мертвым, но это был один миг всего лишь, потом он отошел к телефону, легко упал в кресло, достал из заднего кармана брюк потрепанную записную книжку, заученно открыл страницу, глянул на Славина, страницу закрыл и начал копаться, изображая лицом деда-мороза, затевающего веселую игру, которая кончится прекрасным подарком.
– Вам кого, белую или черную? – спросил он, по-прежнему листая книжку.
– А я дальтоник, – ответил Славин.
Пол Дик расхохотался.
– О, какой хитрый мистер Славин! – сказал Глэбб. – Вы все время уходите от точного ответа…
– Точных ответов требует суд.
– Вам хорошо известна работа суда?
– Конечно.
Пол сказал:
– Лучше, чем тебе, Джон. Он просидел вместе со мною весь Нюрнбергский процесс – от звонка до звонка.
– То была политика, Пол, а сейчас мистер Славин отвечает мне по поводу женщин, как опытный тактик: ни да, ни нет, и во всех случаях он чист перед инструкцией.
– Какой именно? – спросил Славин. – Какую инструкцию вы имеете в виду?
Глэбба спасло то, что пришел официант из бара с бутылками виски и льдом; Славин понял, что Глэбб не сможет вывернуться – действительно, как коммерсанту объяснить знакомство с инструкцией?
Пол сразу же выпил, налил Славину и Глэббу.
– Сейчас, – откликнулся Глэбб, набирая номер, – одну минуту, Пол.
Он долго слушал гудки, вздохнул, дал отбой, набрал следующий номер.
– Твои девки уже залезли в ванны в других номерах, – сказал Пол, – ну их к черту, шлюхи.
– Фу, какая гнусность, – сказал Глэбб. – Нельзя быть таким циником, Пол. Просто тебе не попадались женщины-друзья, у тебя были одни потаскухи.
– Лучшая женщина-друг – бесстыдная потаскуха, с которой не надо говорить о Брамсе и притворяться, что понимаешь Стравинского.
– Алло, Пилар, – сказал Глэбб, набрав номер. – Я сижу в обществе двух умнейших людей. Ты не хотела бы присоединиться к нам? Почему? Ты меня огорчаешь, Пилар… Ну
