и, улыбаясь, счастливо плакал, слушая, как пел сверчок. А когда он замолчал, Файн сказал в микрофон:
– У времени добрая песня…
04.07
– Поставь будильник на пять часов, – сонно пробормотал Билл. – Я хоть часок вздремну. Мы в пять должны вылетать…
– Я разбужу. Спи, – сказала Сара. – Я разбужу тебя в пять.
– Мы разбомбим эту машину с чарли и быстренько вернемся.
– Спи. Спи, – повторила Сара. – Спи же ты…
– У меня очень свирепый командир. Мне нельзя проспать.
– Спи. Я тебя разбужу.
Саре показалось, что парень уснул. Она осторожно отодвинулась от него. Ей хотелось бежать отсюда, но парень обнял ее, прижал к себе и спросил:
– Куда ты?
– Никуда. Просто мне жарко.
– Нет. Лежи рядом. Я не буду спать, я только подремлю пятнадцать минут, – он поцеловал ее в шею. – И сразу проснусь. И у нас еще останется полчаса на любовь. Поцелуй меня.
Сара прикоснулась губами к его щеке.
– Нет, поцелуй меня так, как раньше.
– Я устала.
– Ты думаешь, я не устал? Я тоже очень устал.
– Поспи. Поспи немного.
– Хорошо. Совсем немного. Разбуди меня через десять минут. Ладно?
– Хорошо.
И Билл уснул: он всегда засыпал сразу, как ребенок.
04.29
– Я не мешаю тебе своими коленками? – спросил Ситонг.
– Нет, что ты, совсем не мешаешь.
– Я взял еще две канистры на обратный путь и продовольствия, поэтому стало так тесно.
– Ты на границе не отдохнешь? Там хорошее убежище.
– Нет. Надо возвращаться на фронт, – ответил Ситонг. – Там дел много. Ну-ка, поддай скорости, – попросил он шофера. – Надо поскорей проскочить равнину.
– Я и так гоню, – сказал шофер. – Равнина очень красивая, – обернулся он к Степанову. – Вы ее днем не видели?
– Чего красивого может быть в равнинах? – удивился Ситонг. – Красиво бывает только в горах.
– Почему? – спросил Степанов.
– Потому что в горах неизвестно, что будет дальше. Поднимешься на вершину – и видишь: водопад. Поднимешься на вторую – а там ульи с медом; опустишься в ущелье – а там олень стоит. А равнина – что? Как жизнь: заранее знаешь, что в конце помрешь…
– В равнине можно построить красивый город, – сказал шофер. – Кхам Бут, когда был с рукой, нарисовал такой город: он весь стеклянный. Когда мы победим, в тот город станут приезжать люди со всего мира – отдыхать, и охотиться, и ловить рыб в горных потоках, стремительных как любовь, – закончил он обязательной саванакетской цветистостью.
– Жаль только, – задумчиво улыбаясь чему-то своему, далекому,
