превратиться
в нечто похожее на целлюлозу
и всякий кому не лень напишет на них прозу
а иные совсем не таясь в туалете протянув руку
возьму ее мягонькую и вытрут о попу…
и знаешь…
на любой из дорог ждет север… своим оглушая прибоем
и в жилах деревьев крови совсем уж осталось не много
берегите босые ноги..осколки их режут камня
ощущение времени на губах становится с привкусом крови.
2.148.
О пенье ураганов …о злобность ос
дрожание тени… в твердости улитки
я зелень всех лугов в одно зерно
укрою как в яйцо гигантской птицы…
о злобный нос
о карлик нос
о веки солнца птицы
как запах пряного вина…
касается она движением пальц глаза
тысячелетие людей и чистая любовь
на полотне ее смешали плоть и кровь
настойчивость ума у нынешних вещей
куда уж меньше чем тогда
когда мы были с ней…
2.149.
Упал каплей луч
растекаясь в трещинки на лице
кусочек затек в глаз
ослепя начался день
колючий дикий образ
новый день пополз вниз сквозь облака
новый день полил сверху на головы
требуя и будя то что сонно ворочалось…
то что сонно в тепле корчилось…
в любом случае все было нормально
а кого-то даже нельзя было убить
господин четырежды четыре жил
как не убиваемая эпитафия
того чего не истребить…
в святом месте пусто не будет
второй третий четвертый десятый
господин четырежды четыре густо
вечен и абсолютно прекрасен
кожа та его в потолок уперлась костью
кожа та что пергамент если писать
кожа та отражает как стекло солнце
кожа та в красть в страсть
и как под кожей той кровь кипела
вену вздувала, так и ныла ныла
нынче пиллА …вот зараза …вот зараза…
и в глаз и в бровь жгла
три зубы скал дышали елей
пока поезд по скалам полз
как в яблоко червяк в туннель гору он
шел впрок да не в польз…
и в раскрытое сердце жидкий
капал расплавленный город
со всеми своими акациями и фонарями
оставляя снаружи холод
где откипевший орешник наливал
чаю в кофейник камельку в камельках
чтобы согреться ломал дна бокал
в холодном зимнем воздухе в звездах
во всем
