эфиоп в красной ливрее, я сдал ему свой плащ, и он сказал мне «здравствуйте» и «пожалуйста» почти без акцента), открыл высокую дубовую дверь и вошел в зал.
Но в зале «Сада» было практически пусто и тихо, даже музыки не было, только в глубине, в ресторане, за столиками сидели несколько бизнесменов – новых русских и новых чеченцев. Пришлось и мне занять столик, заказать ужин и выпивку. Теперь, когда я вот-вот должен был увидеть эту чертову Полину, я мог себе позволить даже коньяк. Но я заказал джин и тоник, это как-то больше соответствовало мраморной холодности стен этого зала, его высоким потолкам и зеленым мраморным колоннам. Правда, зная характер наших барменов, я заказал джин отдельно, а тоник отдельно. Зато на ужин – греческий салат, оливки и ягненка под острым соусом: присутствие в ресторане богатых чеченцев подсказывало, что здесь должна быть хорошая кавказская кухня. Иначе они сидели бы в другом месте.
Гадая, сколько мне придется тут сидеть, я принялся растягивать ужин, стараясь не смотреть на чеченцев, они и так засекли меня, едва я вошел, – мои далеко не высокой моды костюм и галстук тут же сказали им, кто я и откуда; мы с ними вообще почти всегда сразу определяем классовую и профессиональную принадлежность друг друга. Они – те, которые сидели тут, в зале, – были молодые, лощеные московские чеченцы, не нюхавшие пороху в Чечне, но делающие, наверное, крутые деньги на чеченской войне и нефти. А я… Не знаю, за кого они приняли меня, но, судя по их настороженным взглядам, они были недалеки от истины. Если не считать, конечно, что эта истина была уже на пенсии и не представляла для них никакой угрозы…
Через час, в девять, в ресторане наметилось какое-то оживление – официанты стали передвигать и сервировать столики, менять дневные скатерти на вечерние, но все это – не спеша, с ленцой, без усердия.
Благо по дороге в «Вишневый сад» я купил свежий номер «Совершенно секретно» и пару других газет и мог теперь спрятать в эти газеты глаза и сделать вид, что зашел сюда всего лишь поужинать и насладиться очередной порцией газетных разоблачений.
Громкое «мебельное дело» – итальянская мебель на миллионы долларов проходит нашу таможню под видом чуть ли не опилок, а потом материализуется в московских мебельных салонах – совсем как у фокусника Кио или маэстро Воланда…
Весь российский рыболовный флот приватизирован криминалом, во избежание налогов рыбаки прямо в море продают весь улов японцам, а домой везут японский автомобильный утиль – старые «мазды» и «тойоты»…
Бернар Бертосса, швейцарский прокурор, по поводу отмывания 25,6 миллиона долларов: «Бородин признал себя виновным», но Виктор Столповских заплатил за Бородина 335 тысяч франков – «чтобы быстрей закончилось это дело»…
«Газпром» списал 500 миллионов долларов на строительство в Сочи своей гостиницы – за эти деньги можно собрать гостиницу в открытом космосе (куда скорее всего и улетели деньги)…
В
