О любви к бессловесным тварям. Кир Булычев

      – Эй, – бросил Удалов негромко, чтобы не разбудить домашних, – так не годится.

      Сирень выдалась пышная, а бегемоту куст – на один зуб.

      Бегемот Удалова не слышал, и поэтому Корнелий Иванович в одной пижаме выскочил из комнаты, побежал вниз по лестнице и только перед дверью спохватился: «Что же это я делаю? Бегу на улицу в одной пижаме, словно у нас во дворе бегемот. Если кому расскажешь, смеяться будут. Ведь у нас во дворе отродясь не было бегемотов».

      Удалов стоял перед дверью и не решался на следующий шаг. Следовало либо приоткрыть дверь и убедиться, что глаза тебя не обманули, либо отправиться обратно чистить зубы и умываться.

      Вот в этой нерешительной позе Удалова застал Александр Грубин, сосед с первого этажа, который услышал топот и заинтересовался, кому топот принадлежит.

      – Ты что? – спросил он.

      – Стою, – сказал Удалов.

      – Так ты же бежал.

      – Куда?

      – На улицу бежал. Там что-нибудь есть?

      Удалов чуть было не ответил, что там бегемот, но сдержался.

      – Ничего там нет. Не веришь, посмотри.

      – И посмотрю. – Грубин отвел рукой Удалова от двери.

      Он приоткрыл дверь, а Удалов отступил на шаг. Пышная, лохматая шевелюра Грубина, подсвеченная утренним солнцем, покачивалась в дверном проеме. Сейчас, сказал себе Удалов, он обернется и произнесет: «И в самом деле ничего».

      – Бегемот, – сказал, обернувшись, Грубин. – Так он у нас всю сирень объест. И, как назло, ни палки, ничего.

      – Ты его рукой отгони, он смирный. – У Корнелия от сердца отлегло: лучше бегемот, чем сойти с ума.

      Грубин вышел на солнце, Удалов следом. Грубин широкими шагами пошел через двор к бегемоту, Удалов остался у стены.

      – Эй! – крикнул Грубин. – Тебе что, травы не хватает?

      Бегемот медленно повернул морду – из пасти торчала лиловая гроздь.

      Грубин остановился в трех шагах от бегемота.

      – Ну иди, иди, – приказал он.

      Растворилось окно на втором этаже.

      – Это чье животное? – спросил старик Ложкин.

      – Сам пришел, – объяснил Удалов. – Вот и прогоняем.

      – Разве так бегемотов прогоняют?

      – А как?

      – Сейчас я в Бреме погляжу, – сказал старик Ложкин и исчез.

      – Мама! – закричал сын Удалова Максимка, также высунувшийся из окна. – Мама, погляди, у нас бегемот.

      – Иди мойся, – послышался изнутри дома голос Ксении Удаловой. – Куда это Корнелий ни свет ни заря навострился?

      Голос Ксении приблизился к окну. Удалов вжался в стену: в пижаме он чувствовал себя неловко.

      – Ой! – вскрикнула Ксения пронзительным голосом.

      Бегемот испугался, отворил пасть и уронил сирень на землю.

      – Он папу съел? – спросил Максимка.

      – Корнелий! – закричала Ксения, высовываясь по пояс из окна и заглядывая в бегемотову пасть, словно надеялась увидеть там ноги Удалова.

      – Ксюша, – сказал Удалов, отделяясь от стены, – бегемоты, как известно, травоядные.

      – Балбес! – откликнулась Ксения. – Я тебя в бегемоте гляжу, а ты, оказывается, на улице в голом виде выступаешь? Где на нем написано, что он травоядный? Может, он тебя за траву считает? Вон будку какую нагулял… Грубин, гони его со двора! Детям скоро в школу.

      – Погодите, – вмешался старик Ложкин, появляясь в окне с коричневым томом Брема в руках. – Бегемоты совершенно безопасны, если их не дразнить. Кроме того, перед нами молодая особь, подросток. Грубин, смерь его в длину.