style="font-size:15px;"> – В качестве кого вы явились?
22
– По приказанию полицейского префекта, – отвечали они. – Мы явились произвести домашний обыск у господина Александра Герцена, русского гражданина; это вы, милостивый государь?
23
Все-таки. – Прим. ред.
24
– А, мой милый Тучков, не знаю уже, красными или белыми чернилами записано ваше имя в черной книге, но что оно записано в ней, это факт.
– Почему это? – спросил отец.
– Это верно, – сказал граф Киселев, – но я не знаю, как вам это объяснить; одним словом, от вас за версту пахнет баррикадами. Да, друг мой, не следовало оставаться в Париже во время июньских дней.
– Да ведь невозможно всё предвидеть, – возразил отец. – Когда началось восстание в предместье Сент-Антуан, было уже поздно оставлять Париж. Счастье еще, что нас не расстреляли как русских агентов. У нас у всех были обыски на дому, и если бы у нас нашли русское золото, то наше положение было бы весьма плохо, потому что в газетах беспрестанно писали о русских агентах, которые будто бы с помощью золота подстрекали рабочих к восстанию; счастливая случайность спасла нас. За час до прихода полиции Герцен взял всё наше золото, чтобы обменять его у Ротшильда, и оставил его у своей матери, жившей на другой улице: у нее не было обыска.
– Ах, как это всё странно, погибель с обеих сторон! – вскричал Киселев.
– О, здесь я еще не погиб.
25
К.Д. Кавелин вынужден был поставить на факультете вопрос о безнравственном поведении в семье профессора Н.И.Крылова (их жены были сестрами). Крылов обратился с жалобой к министру просвещения Уварову, представив скандал как кампанию либеральной профессуры. Кавелин и его коллеги вынуждены были уволиться. – Прим. ред.
26
Небольшой рояль (устар.). – Прим. ред.
