Болотников.
– Я ошибаюсь? – возмутился Винсент. – Сынок, я защищал себя еще до того, как твой дедушка научился делать то, что ты делал только что со своей секретаршей! Послушай меня! Нам нужно как минимум сорок тысяч долларов на первый месяц, и вы должны заплатить половину этих денег – или мы вообще не играем в этот бизнес! – И добавил по-итальянски: – Капиччи? Понимаешь?
Болотников долго смотрел ему в глаза, потом нагнулся к левой тумбе своего роскошного, из красного дерева письменного стола и открыл ложную деревянную дверцу, за которой оказалась стальная дверца сейфа. Покрутив ручку с цифровым кодом, он открыл этот сейф, вытащил и бросил на стол две пачки стодолларовых купюр, перетянутые фирменной бумажной лентой Американского федерального банка.
– О’кей, – сказал он, – вот двадцать тысяч. Это мои собственные деньги. Я думаю, ты мне их скоро вернешь.
– О, конечно! – насмешливо ответил Винсент и самодовольно усмехнулся, выходя из банка: – Yobany Russki! Я научу их, как вести бизнес!
Но и эта маленькая полупобеда утешила Винсента ненадолго. Потому что квартиры, которые они смотрели в то утро, вызвали у Винсента новый прилив бешенства.
– It is huynia! Look at that shit! (Это хуйня! Посмотри на это дерьмо!) – Он в сердцах откинул пыльную портьеру, закрывающую окно, и тут же вся штора рухнула вместе с карнизом, едва не проломив ему голову. То была четвертая квартира, в которую привезли Винсента и Робина Александра и косоглазая Наташа, хозяйка московского агентства «Комфорт интернешнл», красивая прохиндейка с порочной походкой. – Fuckin’ Russia! – Винсент выбрался из-под пыльной шторы и, отряхиваясь от бетонной крошки, просыпавшейся из креплений рухнувшего карниза, возмущенно забегал по квартире. – Смотри! Что это? – Он показал на обои, свисающие со стен и завернувшиеся на манер пожухлых осенних листьев. – А это? – Он ногой пнул дверь из гостиной в спальню, и дверь эта – без петель, лишь прислоненная к дверному косяку – рухнула на матрац, который покоился на трех кирпичах. Но Винсент даже не обратил на это внимания, а по горбатому, со вздутым паркетом полу шагнул в туалет. – Посмотри сюда! – позвал он косую Наташу. – Смотри!
В туалете, совмещенном с ванной, крышка сиденья была сломана, из водяного бачка все внутренности торчали наружу, а на дне ванны валялись металлические части душа – витой шланг и ручки от кранов.
– You call it a «comfortable villa»? Look at me! Look me at my eyes! (И ты называешь это «комфортабельной виллой»? Смотри на меня! Смотри мне в глаза!)
– I luuk! I luuk! – отвернулась Наташа, только так ее косые глаза могли смотреть прямо на Винсента.
– How much you want for that shit? (Сколько ты хочешь за это дерьмо?)
– Tu sausan, – с враждебной твердостью сказала Наташа, поворачиваясь к нему лицом и таким образом отводя в сторону свои косые глаза.
– Я не слышу. – Винсент повернулся к ней левым ухом. – Look at me! (Смотри на меня!)
– I luuk. Tu sausan, – повторила Наташа. – In month.
– Two thousand dollars for that huynia! Две
