состояла примерно из двухсот человек, из которых не менее дюжины были «старшими офицерами», включая двух генералов. Большинство из них были в гражданской одежде с какими-то атрибутами военной униформы. Лишь у немногих были подходящие ботинки. Все они были выходцами из разных групп: зарождающейся грузинской национальной армии, парамилитарного соединения «Мхедриони», подчинявшегося Джабе Иоселиани (бывшему грабителю банков и криминальному боссу, который сыграл ведущую роль в свержении Звиада Гамсахурдии в декабре 1991 года), и местные добровольцы из грузинского населения Сухуми – последние составляли большинство.
Представители «Мхедриони» на вид были теми, кем они и являлись, – безработными молодыми людьми с мрачных промышленных окраин Тбилиси и Рустави, парнями с суровыми лицами, но тщедушными телами, причем во многих случаях явно зависимыми от алкоголя, а то и чего посильнее. Они уже приобрели дурную репутацию за грабеж, насилие, вандализм и всяческий беспредел (mayhem), причем не только против абхазов, но и на грузинских территориях, которые поддерживали Гамсахурдиа. По сравнению с ними местные грузинские войска из Сухуми были куда более привлекательны, их моральный дух казался более высоким, но они никак не были прирожденными бойцами. Я делился водой из своей фляжки с бойцом по имени Гия, полным стоматологом средних лет, интеллигентным, забавного вида человеком с лысеющей головой, который плохо переносил крутой подъем по удушающей лесной жаре. «Пожалуйста, не думайте, что мы хотим воевать и убивать людей, – сказал он с одышкой, прислонясь к дереву. – Меня бы не было здесь, если бы не нужно было защищать семью». Он признался, что сам был за Гамсахурдию, и в беседе с глазу на глаз, не скрывал, что презирает своих соратников из «Мхедриони».
Особенно поразительным было отсутствие большого количества добровольцев из других районов Грузии. То же самое было на азербайджанской стороне в Карабахской войне – большинство бойцов, по крайней мере до 1994 года, были азербайджанцами из самого Карабаха и прилегающих регионов, чьи дома оказались под прямой угрозой. Но весь Баку и его население ощущали себя очень далекими от войны, которая грохотала меньше чем в 150 милях. В этом смысле небольшой размер Чечни мог служить преимуществом для нее: там не было территории, которая не ощущала бы угрозу со стороны захватчика, и оставалось очень мало мест, которые не были тем или иным образом заняты российскими войсками, так что добровольцы вступали в ряды сопротивления со всей Чечни.
Еще одним очень заметным фактором были высокий моральный дух, дисциплина и стойкость абхазских сил, которые я встречал, в сравнении с их грузинским противником – то же самое можно сказать о карабахских армянах в сравнении с азербайджанцами[23]. Все они сражались, как будто прижатые к стене. Некоторые армяне в Степанакерте, раньше служившие в советской армии, цитировали мне слова советского военного приказа войскам, защищавшим Москву в декабре 1941 года: «Отступать некуда – позади Москва». Или же,
|Х В оригинале: «грузинами» – явная ошибка Ливена.
