Васильева.
– Ой, привет! – мигом повеселела Ликуня. – Я вчера на свадьбе была, притопала домой утром и задрыхла.
– Ты знаешь Катю? – перебила я знакомую.
– Которую? Якименко? Морозову?
– Тришкину.
– Дочку Гарика?
– Верно. Она сказала, что ее отца зовут Игорем.
– Ясное дело, знаю, – захихикала Лика. – Чуть замуж за него не вышла, но потом вовремя спохватилась и отказалась от дурацкой затеи. Теперь так иногда созваниваемся.
– Зачем ты направила ко мне Катю?
– Я?
– Ты.
– Мне бы и в голову такое не пришло, – растерянно воскликнула Лика. – Ой, только сейчас сообразила! Гарик-то с новой женой перебрался в Ложкино. Я у них была, мимо твоего дома ехала, подумала, что зайти надо, но не срослось. Сразу к тебе бежать показалось неприлично, а потом устала и домой отправилась.
Ага, добавила я про себя, на заднем сиденье своего «Мерседеса», пьяная в лохмотья. Лика ни в чем не знает удержу, если гулять – то до утра, коли пить, так до потери рефлексов. Иногда я завидую Ликуське: она сохранила детскую непосредственность и обладает умением жить так, как ей хочется, слово «надо» Ликуне незнакомо. Но сейчас нет необходимости рисовать психологический портрет подруги, у меня к ней вполне конкретные вопросы.
– Ты рассказала девушке о той истории с тюрьмой? – продолжила я их задавать.
– Она не секрет.
– Верно, но еще прибавила: «Даша – единственный человек, который сумеет тебе помочь».
– Я подобное сказала? – изумилась Лика.
– По утверждению Кати, да.
– Ну, может, и ляпнула не подумавши, – замела хвостом Солодко. – А что у Катьки случилось? Гарька вновь жениться надумал, и дочурка решила помешать папашке? Я ее очень хорошо понимаю, вереница «мамочек» кого угодно начнет раздражать. Да еще к тому же все бабенки Гарика – жуткие стервы.
– Все?
– Как одна.
– И Юля?
– Кто?
– Родная мать Кати.
– Юляшка? Нет, она вроде была очень милая.
– А это правда?
– О чем?
– О самоубийстве женщины.
Лика вздохнула:
– Ну вот, теперь припоминаю. Позвонила мне не так давно Катька и в лоб огорошила вопросом: «Скажи, кто убил мою маму?»
– А ты что ответила?
– Правду. Что ничего не знаю.
– И присоветовала обратиться ко мне.
– Не совсем так, – вяло отбивалась Лика.
– А как? – обозлилась я.
Ликуська издала протяжный стон.
– Катька привязалась, словно репей! Сначала по телефону приматывалась. Я от нее откручивалась, мол, ничего не знаю, и все. А девчонка словно не слышит, бормочет: «Расскажи честно»…
Лика говорила долго, я слушала, не перебивая, и в конце концов туман рассеялся.
