я знаю – это храм бога Ерелея – покровителя оборотней. Шиальд всего раз был в храме, и его воспоминания отрывочны. Помнится только великолепная белоснежная статуя мужчины в полный рост, с обнаженными в усмешке клыками. В то же время глаза статуи с вертикальными щелями зрачков были полны понимания и теплой грусти. Время изготовления статуи пришлось на войну оборотней и эльфов, когда последние приравняли нашу расу к демоническим тварям и соответственно попытались уничтожить. Тогда на выручку оборотням пришли гномы – постоянные наши союзники. Война была кровавой и унесла немало жизней, но в конце концов правители одумались и заключили мир. Вот только павших этим не вернуть…
– Ты собираешься рисовать или просто так притащил сюда краски? – вырвал меня из воспоминаний Барон.
Установив подставку-треногу (предварительно собрав ее из специальных деталей), я устроила полотно вертикально и устремила свой взгляд на горизонт. Вновь с трудом оторвавшись от солнца, я смешала краски и выбрала кисть потолще. Потом отложила ее, найдя в маленькой коробочке тоненький уголек. Сперва зарисовка. Так я всегда поступала дома и не собираюсь отходить от традиций сейчас.
Легкие и точные взмахи рождали на чистом полотне силуэты домов, спешащих закончить все дневные дела оборотней и неровные фигуры облаков. Особо тщательно я вырисовала крышу здания суда и добавила одинокий силуэт храма.
Закончив зарисовку, я взялась за кисть и начала накладывать первый слой краски, щедро добавляя золотых оттенков. Браслет поблескивал на руке, но Барон молчал, не решаясь отрывать меня от творения. Кстати, в моей второй ипостаси я отметила серую полосу на шерсти в том самом месте, где в обычное время находился браслет. Как это происходит – не знаю, да и спрашивать ни у кого не решусь.
Затем посторонние мысли улетучились. Осталась только я, закат и полотно, на которое моя рука ловко передавала все увиденное. Кисть плавно порхала в воздухе, изредка сменяясь, когда нужны были более тонкие для прорисовки деталей.
Теперь мне был виден только край солнца, но память продолжала удерживать перед глазами нужный момент… Только я не помню, как выглядел храм.
– Могу помочь, – заметив мои затруднения, предложил Барон.
– Давай, – вздохнула я.
Над рукой повисло изображение города, когда солнце еще сияло над крышами. Я быстро нашла глазами храм и улыбнулась. Он единственный не сиял золотом, впитав в себя все кровавые оттенки – очередное напоминание о павших. Скорбь и печаль.
Еще час, и картина была готова. Солнце уже давно скрылось с глаз, и только звезды продолжали освещать землю. На улицах зажглись фонари, цепочкой огибая дома. А я быстро собирала все рисовальные принадлежности. Немного подумав, я оставила их на крыше, решив взять только не до конца высохший рисунок. Посмотрев на свои испачканные краской руки, я довольно улыбнулась, откинула крышку люка и спустилась по лестнице, бережно неся полотно, натянутое на
