плыли перед глазами.
– И как так может быть? – сказала, ни к кому конкретно не обращаясь. – Такая интересная практика и невообразимо нудная теория. Формулы-формулы-формулы, о которых совершенно не думаешь, превращаясь в зверя…
– Да уж… – Тилья зевнула и потерла покрасневшие глаза. Кажется, подруга не спала уже вторые сутки. – Когда дело касается анатомии оборотников, мне хочется вздернуться. – Растянув рот в новом зевке, она даже не подумала прикрыться.
Пару секунд сопротивлялась, но удержаться не смогла.
– Хоть бы, – начала говорить Кэс, но, поддавшись поветрию, тоже зевнула, да еще и сладко потянулась вдобавок, – хоть бы нас в одну группу поставили.
– Это вряд ли, – отозвалась Тилья. – Слышала, наоборот, всех стараются перемешивать, ведь в реальной ситуации не факт, что рядом окажутся твои товарищи. Нужно уметь быстро приспособиться друг к другу, действуя в команде. Это своего рода еще одно испытание, кажется, за скорость притирки могут дополнительный балл дать.
Мы переглянулись с Кэс. Уверена, что и она вспомнила вступительный экзамен, где перед лицом опасности кучка незнакомых ребят сумела объединить усилия и защищаться.
Машинально вперилась в учебник и поняла, что не могу больше усвоить ни строчки, а в голове какая-то каша. Хорошо хоть, за три дня до экзаменов нам отменили занятия, оставив только практику в Чаще и полосу препятствий. Если честно, мы с радостью бежали туда, пользуясь легальной возможностью хоть ненадолго забыть про учебники и размяться.
– Давайте спать, а? – предложила внезапно для самой себя.
– Я за! – неожиданно радостно отозвалась Кэс, захлопнув учебник по травологии. – В глазах расплывается.
– А я немного посижу, пожалуй, – Тилья упорно, нахмурив брови, продолжила штудировать, правда, понаблюдав, как мы уютно устраиваемся на своих местах, быстро сдалась и, испустив блаженный стон, повалилась на кровать.
Я уже почти задремала, когда почувствовала вызов.
Отец.
С тех самых пор, как он появился у нас в комнате после вечеринки, мы снова общались, но я все еще не простила его, а потому так ни разу дома и не появилась, ссылаясь на учебу.
Амулет лежал рядом на тумбочке, даже руку протягивать не надо.
– Элья, не спишь?
– Привет, пап. Только что легла. Что-то важное?
Кажется, отец понял, что я не жажду продолжать разговор. И хотя его голос звучал, как и прежде, мягко, меня не покидало ощущение, что я причиняю ему боль. Он испытывал вину. Да и не ощущение это было, а моя натренированная эмпатия. Видимо, от меня отец не считал нужным закрываться наглухо. А еще он очень устал и чем-то удручен.
– Да. Ты бы не могла вернуться в поместье, например, завтра?
– Нет! – прозвучало резко, но какое-то упрямство не позволяло мне простить лорда Сатема.
– Элья,
