что это необходимо. Они должны знать, что мы не примем с благодарностью тот факт, что этот мальчик снова допущен в наше общество. И мне поф… плевать, – спешно поправляется он, – за кем сейчас замужем его мать. Он не должен ходить в школу вместе с моей дочерью, с моим… – голос отца становится громче, – выжившим ребенком!
Я морщусь. Вот как они думают обо мне? Как о «выжившем ребенке»?
Я отодвигаю стул.
– Я вас покину, – тихо бормочу я.
– Нет, – говорит отец, – у нас гость, Лиззи.
– Теперь ее зовут Бэт, – на этот раз поправляет Джефф.
Я смотрю на него благодарным взглядом.
– И я, наверное, пойду, – продолжает Джефф, хотя его тарелка пуста лишь наполовину. – У меня дома еще куча нераспакованных вещей.
– Передай маме, что я позвоню ей завтра, – говорит моя мама. – Я бы хотела встретиться с ней и с твоим отцом.
– Они бы тоже этого хотели. Может, устроим барбекю в выходные, пока погода хорошая? Как в старые времена, – говорит Джефф, подмигивая моей матери.
– Звучит чудесно. Лиззи, почему бы тебе не проводить Джеффа до двери? А затем можешь уйти в свою комнату.
Я благодарю Джеффа, когда мы останавливаемся в прихожей.
– Спасибо, что поддержал меня с именем. Они отказываются звать меня иначе, только Лиззи. И прости, если все выглядело так, будто я хотела сбежать от тебя. Я просто… не в настроении для семейных собраний.
Он кивает.
– Понимаю. У меня настроение стало хуже некуда, когда увидел в школе этого убийцу.
Во мне поднимается чувство вины. Вдруг я понимаю, что хочу только одного: чтобы никто на субботней вечеринке не видел, как я уходила с Чейзом в спальню и как мы выходили из комнаты несколько часов спустя в мятой одежде.
Этого никогда не было. Может быть, если повторять это снова и снова, я действительно смогу все забыть.
– Но ты не беспокойся, – голос у Джеффа становится зловеще низким. – Ему не сойдет с рук то, что он сделал с нами.
Я смотрю на него с опаской.
– Ты о чем?
– О том, что это ему с рук не сойдет. – Карие глаза сверкают, Джефф притягивает меня и крепко обнимает. – Он отнял самого дорогого человека в моей жизни, в наших жизнях. Поверь: он заплатит за это.
– Он уже заплатил, – отвечаю я, но голос у меня слабый и дрожит. Едва ли это может считаться веским возражением.
– Три года в колонии для несовершеннолетних? – выпаливает Джефф. Он все еще держит меня, и при каждом слове его горячее дыхание обжигает мою щеку. – Думаешь, три года стоят загубленной жизни? Он убил человека.
– Это был несчастный случай, – шепчу я. – Он не специально ее сбил.
– Но от этого она не станет живее, так ведь?
Яд в его голосе заставляет меня вздрогнуть. Нервно сглотнув, я высвобождаюсь из его объятий.
– Увидимся завтра в школе. Рада, что ты вернулся, Джефф.
Злость
