поигрывая желваками, он решил хотя бы отконвоировать задержанного в камеру.
Однако Коваленко был более опытен и быстро сообразил, что к их возвращению уркагана, скорей всего, в отделении не окажется. Тяжело вздохнув, он направился к выходу, бросив в спину удаляющемуся напарнику:
– Давай быстрей. Одному мне, что ли, париться на жаре. – А в ушах колокольным боем отдавалось недавно сделанное ему деловое предложение: «Пять штук баксов! Пять штук баксов!»
Про себя он уже решил, что впредь попросится в другую смену, лишь бы избавиться от этого придурка-альтруиста.
Дождавшись, когда они остались втроем, Бур обратился к приятелю:
– Музыкант, не в падлу, сходи позвони.
Тот, ни слова не говоря, развернулся и вышел, плотно притворив за собой дверь. Проводив товарища взглядом, оставшийся вплотную приблизился к дежурному:
– Начальник, разговор есть.
– Слушаю, – ответил старлей, пытаясь изобразить на лице полное недоумение по поводу предстоящей беседы.
– Давай замнем толковище. Сам посуди – человек только «откинулся», восемнадцать лет – это ведь тебе не бутерброд с маслом. Жизнь изменилась, а он остался прежним. Да и нервы у него, войди в положение… Ну передернул слегка, с кем не бывает. А этому сосунку, – он имел в виду Макарского, – мы честно оплатим попорченную вывеску.
– Нападение на сотрудника милиции при исполнении, – сухим, казенным голосом принялся перечислять старлей. – Оказание сопротивления при задержании. Вполне достаточно, чтобы я сейчас закрыл вашего дружка в изолятор временного содержания и передал документы по инстанциям.
– Правильно. Мы ведь и не отказываемся. Однако готовы пострадать материально, – доброжелательно втолковывал Бур. – И тебе, начальник, лишняя головная боль со всеми этими протоколами, свидетелями… И нам тоже: придется потом адвоката искать, судью и прокурора подмазывать…
Старлей не перебивал говорившего. Единственное, что его могло интересовать теперь, – это сумма. Про себя он решил, что меньше чем на тысячу долларов не согласится. И вдруг его как в прорубь бросили.
– Я думаю, на четырех тоннах сойдемся? – Бур осторожно задвинул пробный шар.
Если бы не годы трудной и опасной службы, то дежурный сделал бы обратное сальто, не сходя с места. Однако это был человек закаленный, а к тому же – настоящий профессионал своего дела. А потому он лишь покраснел как вареный рак и стер со лба предательски выступившую испарину. Раздув щеки, старлей что-то невнятно пробормотал.
Бур воспринял это по-своему и, улыбнувшись, повысил ставки.
– Ну не крохоборничай, старлей. Не к лицу. Ты же офицер московской милиции! Пять штук зеленых – расходимся краями и навсегда друг о друге забываем.
В этот момент из дальнего конца коридора, где располагалось помещение для задержанных, послышался взрыв ругани.
На секунду прислушавшись,
