работником.
– Интересно, – отзывается Ника.
– Вот, видишь, как бывает. Он и строителем, и монтёром, и водителем, и механиком. Нет, механик её сын Димитр. Таня говорит, очень толковый. В общем, жить с такими людьми можно, если только прикинуться, что ничего не слышишь, не видишь и не понимаешь. Вот Таня и прикидывалась, пока с ума не сошла. Жалко её. Среда… А! – вдруг неожиданно вспоминает Катя давно забытую ею историю. – Я сейчас тебе что-то расскажу. Это на тему среды! Очень грустный случай.
Ника продолжает есть, глядя в телевизор. Но Вера спиной подаётся в направлении обещающего развиться разговора. Катя смотрит в руки Ники и, замечая там тарелку с гречкой, радуется ещё больше:
– Вкусная гречка? Хорошо, что я гречку сварила. Поразнообразнее, правда?
Ника соглашается покачиванием головы «восьмёркой», как болгары. А вдохновлённая гречкой ли, Никой ли, а может, Вериной спиной, Катя начинает свой рассказ:
– Я тогда в ФИАНе работала. В физическом институте, где Сахаров бомбу делал. В библиотеке. Только что с первым мужем развелась. Вот, кстати, хорошая идея, – смотрит она на Нику, – устроиться в какую-нибудь техническую библиотеку. Там народ интересный, всегда можно с кем-то познакомиться.
Ника молчит, только тень пробегает по её классически красивому гордому профилю.
И Катя продолжает:
– Я тогда молодая была. Может быть, лет двадцать… нет, точно двадцать первый год пошёл. Почти как тебе. Мужчин много. Всё научные сотрудники. И был там один парень. Еврей-полукровка. Мать у него еврейка. Симпатичный такой. Синеглазый. На Блока чем-то похож. Интеллигентный парень. Живой такой. Лёня его звали. В общем, закрутился у нас роман. А он женат был. И ребёнок у него. Сын. Уже довольно взрослый. Лет десять. Он его всё зайцем называл. «Заяц, – говорил, – мой ушааастый!»
Лёня в отделе экспериментальной физики работал. Экспериментатором. По лазерам что-то там. Кстати, ты знаешь, камни такие есть искусственные – фианиты? Так вот, их в ФИАНе изобрели. Поэтому они и называются фианиты… Ну так вот, хороший был парень, – продолжает Катя, присев на край дивана, поближе к Нике, и стараясь говорить не так громко, хотя уже видно, что Вера навострила уши. – Ласковый такой, мягкий. Но жена у него, сейчас держись, – предупреждает она Нику, – знаешь кем была? Дочкой, – делает короткую паузу и выпаливает, стремясь произвести ошеломляющий эффект, – дочкой БАНЩИКА.
– А-а, – вяло отзывается Ника.
Но это не смущает Катю, потому что она уже внутри своего повествования. Уже видит перед собой его участников. Ощущает то по-своему счастливое время последних лет социализма. В её сознании всплывают картинки, и она повествует, всё более и более увлекаясь переживанием былых, припорошённых снежком пробежавших десятка с два зим, но всё ещё милых ей эмоций.
– Представляешь, они в школе вместе учились. Ну и получилось у них там что-то. Точнее, она даже, кажется, сразу после школы родила. В общем, он женился. А жизни нет. Она ж в бане работает. Там
