всеобщем глубоком молчании, – сказал Гонзак, – атласский стрелок вогнал пулями гвоздь на расстоянии пятисот метров».
– Хорошо смеется последний, – ответил Тортон.
Он взял ружьецо в левую руку и, вскинув его, как пистолет, то есть не прикладывая к плечу, выстрелил с вытянутой руки.
– На круге с цифрой 500, – заявил он, всмотревшись, затем выстрелил с правой руки.
– Только две руки, – пытался пошутить Гонзак, которому стало завидно.
– Нам хватит. Ха-ха!
Беря поочередно ружьецо правой и левой рукой, Тортон швырнул свои пульки в мишень и раскланялся на все стороны, как актер у рампы.
– Какова наглость! – сказала Титания.
– Вы, Титания, должны перечеркнуть мои попадания, – строго заявил Тортон, – так как высмеивали меня, пока я наблюдал ваши горделивые упражнения.
Закусив губу, Титания взяла карандаш и пошла к мишени.
Тортон выбил девятьсот двадцать очков, не попав в центр, и все ахнули; но обнаружился заговор.
– Это случайно, – сказала Рой, с состраданием смотря на опешившего стрелка, – это не более, как счастливая случайность.
– Понятно, случайность, – поддержал Гонзак.
– Дикий, нелепый случай! – ввернула Тита Альсервей.
Футроз смеялся.
– Папа, отчего ты смеешься? – спросила Элли, втянув щеки и рассматривая Тортона унылыми большими глазами. – Тортон ошибся. Он не хотел попасть. Правда ведь, вы не хотели этого?
– А ну вас! – яростно вскричал Тортон. – Девятьсот двадцать. Чего же еще?
– Но не полторы тысячи, – заметила Титания.
– Тортон, не огорчайтесь, – утешила его Рой, – в следующий раз вы попадете по-настоящему, добровольно.
– О мелкие, завистливые душонки! – взревел Тортон.
Его подразнили еще и оставили в покое.
– Факт тот, что я получу приз, – объявил он и уселся с торжеством на диване.
Следующим выступил Гонзак. Он стрелял, сардонически улыбаясь, скверно попадал и был так пристрастен к себе, что его триста очков пришлось пересчитывать несколько раз. Вдобавок он уверял, что ему подсунули патроны с наполовину отсыпанным порохом.
– Давенант, вам, – сказал Футроз. – Боюсь, что после Тортона вы в безнадежном положении, как и я.
Давенант увидел черные глаза Рой, стесненно взглянувшей на его замкнутое лицо.
– Давенант! Пожалуйста, Давенант! – закричала Элли.
– Что вы хотите? – спросил он, улыбаясь в тумане, где блестели направленные на него глаза всех.
– О Давенант! Я хочу… – Элли зажала рукой рот, а другой рукой тронула завернутое в газету. – Будьте только спокойны!
– Будьте, будьте спокойны! – крикнули остальные.
– Я не знал, что судьи пристрастны! – сказал Тортон.
– Судьи как судьи, – заметил Гонзак. – А еще говорят, что женщины должны
