– фигура в сером под чёрно-белым зонтом. Уже не улыбаешься, но в глазах цвета спелой чёрной смородины бушует столько чувств, что у меня перехватывает дыхание.
При посторонних ведёшь себя сдержанно: здороваешься, забираешь чемодан, но как только оказываемся в машине, притягиваешь и целуешь исступленно, жадно, заставляя дрожать от предвкушения.
И снова перестук капель, запах мокрой кожи и твои влажные волосы. Я смотрю в окно, пытаясь разглядеть раскрашенный подсветкой город. Но это невозможно, потому что ты отвлекаешь меня – на каждом светофоре прикасаешься ко мне, как будто боишься, что я растворюсь.
Руки у тебя холодные, но от них по коже бегут волны тепла, заставляя меня думать только об одном. Поэтому, когда мы входим в квартиру, я уже заведена до предела. Рву нетерпеливо пуговицы пальто, стремясь как можно быстрее добраться до тебя.
– Тебе… надо… поесть… – задыхаясь, шепчешь ты.
Я отчаянно трясу головой, боясь оторваться от твоих губ, потому что они – это то, что нужно мне сейчас и всю эту безумную, лихорадочную ночь, ещё нужно твоё дыхание, твоё тело, рядом с которым моё оживает, как растение после дождя, нужна ты. Словно в наркотическом экстазе мы плывём под рыдающими от избытка эмоций небесами и возвращаемся на дышащую нежностью землю.
Просыпаюсь от того, что тебя нет рядом. Только что я чувствовала твоё дыхание, но сейчас кровать рядом со мною пуста. Сразу становится холодно и томительно грустно. Накидываю халат и собираюсь идти на поиски, но вовремя замечаю тебя на балконе – голую, возле открытого окна.
Ты смотришь на лениво ползущие гусеницы туч и куришь. Сигарета, вырванная из твоих пальцев, отправляется вниз, за ней полупустая пачка. Мы глядим друг на друга – в твоих глазах вызов, как у попавшегося на шалости ребёнка, который отказывается признать вину, в моих, я надеюсь, ты видишь: «я люблю тебя», а не что-то иное.
Отворачиваешься, протягиваешь руки, набираешь в ладошки стекающую с крыши воду и неожиданно выливаешь мне прямо за шиворот. Ловишь губами мой вскрик.
– Иван Купала обливай кого попало! – смеёшься ты.
Как могу я не поддаться твоему настроению?
Тащишь меня на кухню и не позволяешь ничего делать. Хлопочешь, напевая. А мне только и остаётся, что сидеть на мягком стуле и любоваться тобой, улыбаться и чувствовать себя самым счастливым на земле человеком.
Невысохшие после душа волосы смешно топорщатся, открывая затылок. Мне хочется прижаться к нему губами, вдохнуть запах волос. Стоит мне представить, что я массирую твои плечи, пальцами ощущая, как расслабляются мышцы, – ты оглядываешься, словно я тебя окликнула. Смотришь лукаво.
Фигура, как у долговязого мальчишки, грудь – как ты любишь говорить: «Минус первого размера», круглая попка, что притягивает множество взглядов, которые тебе удаётся не замечать. Сколько бы я ни говорила о твоей прирождённой грации, ты только недоверчиво фыркаешь, а зря. Но может быть, если я повторю это миллион раз, ты мне, наконец-то, поверишь?
Выглядишь
