заботиться о нем. Но я решил для начала прочесть ему строгую нотацию.
– Ты дурак! Знаешь, что бывает с такими, как ты, при входе в собор? Кто не видел, как феи, зашедшие в соборы Рошена, превращаются в пылающие факелы, едва успев ступить пару шагов по нефу? Если ты и не видел, то точно об этом слышал. Хоть Рошен и религиозный центр вселенной, но здесь соборы ни чуть не лучше. Всем чудесным существам грозит сгореть живьем, если они в них зашли.
– Но ты был там и не горел. На тебе ни царапинки нет.
А он наблюдателен! Сразу догадался, что я не человек!
– Я это я! Но ты другое дело.
Я достал эликсир из клюва подлетевшей от моря волшебной птицы и исцелил его. Это было просто. Флакончик размером с каплю сам растворялся, как вода, стоило провести им по ожогам. Местами кожа сгорела, особенно на горле. Здесь внутрь прошла облатка. Как он вообще выжил, проглотив ее? Немногим такое удавалось.
– Расстегни воротник! – велел ему я. Его губы тоже обожгло. Ожог расходился по лицу, сдирая кожу. Увидели бы его сейчас знатные дамы Атанора, уже не сочли бы его красавчиком, достойным их внимания, а с ужасом бы отвернулись.
– Вот чем уязвимы волшебные существа: в отличие от людей, мы остаемся красивыми вечно, но достаточно крошечной святыни, чтобы разрушить идеальное тело изнутри. А людям причастие хоть бы что.
– Но людей достаточно поранить, истощить, заразить, и они превращаются в живые мощи. А что с ними делает время, которое их старит! Мы то не стареем.
– Значит, ты все-таки тоже волшебное существо, – повторил я вслух вывод, который в уме уже сделал.
– Почти, – он закатал рукав, показывая мне кожу, внутри которой сияли, о чудо, настоящие драконьи чешуйки, будто вставленные в плоть искусным волшебным мастером. Такого я еще не видел. – Я лишь наполовину такой, как вы.
– Ты сын дракона?
Я вспомнил, были случаи, когда драконы, практически переведшиеся сейчас, требовали в жертву невинных дев или даже принцесс. Кто-то пожирал их, а кто-то использовал, как любовниц на одну ночь, которые потом сгорали или умирали от ожогов и магии, но дети от такой связи могли появиться. Теперь мне его происхождение казалось очевидным. Он дитя кого-то из первородных монстров, живших на земле задолго до меня. Но юноша ошеломил меня ответом.
– Я не знаю!
По нему было видно, что он говорит искренне. Его самого мучила тайна его происхождения. Я видел это в его сознании. Он скитался в поисках ответов на свои вопросы и существа, которое признает его своим сыном. Но здесь я его утешить не мог. Хоть он и смотрел на меня с тайной надеждой. Но я никак не мог быть его отцом или родственником.
– Помалкивай при дворе о том, кто ты есть, – посоветовал ему я. – Здесь с таких, как ты сдирают шкуру на радость королеве.
– А где-то иначе? Нас везде не любят. Тех, кто лишь наполовину волшебный. Нас ловят, сдают в инквизицию, сжигают на кострах в Рошене. Другое дело такие
