существимо.
С некоей робостью предстала я перед своим редактором. Я боялась, что он подумает, что эта идея слишком дика и фантастична.
– Ну, как, есть у вас какие-нибудь идеи? – спросил он, когда я уселась у его стола.
– Есть одна, – тихо ответила я.
Он сидел, поигрывая своим пером, терпеливо ожидая, когда я продолжу, и тогда я просто выпалила:
– Я хочу объехать весь мир!
– И? – произнес он вопросительно, его глаза улыбались.
– Я хочу совершить кругосветное путешествие за восемьдесят дней или меньше. Я думаю, что смогу побить рекорд Филеаса Фогга. Могу ли я попробовать?
К ужасу моему он ответил мне, что редакция уже обсуждала этот проект и участие в нем мужчины. Тем не менее, в качестве утешения он сказал мне, что лично он согласен, чтобы я поехала, а потом мы обсудили этот вопрос с управляющим.
– Для вас это устроить никак невозможно, – таков был его ужасный вердикт. – Во-первых, вы женщина, и вам нужен кто-нибудь, кто защищал бы вас, но даже если бы вы могли путешествовать в одиночку, вам пришлось бы нести столько багажа, что именно тогда, когда вам потребуется действовать быстро, он наверняка будет задерживать вас. И, кроме того, вы говорите только по-английски, так что дальнейшее обсуждение бесполезно – никто, кроме мужчины не сможет этого сделать.
– Очень хорошо, – сердито ответила я. – Посылайте этого человека, и я в тот же день отправлюсь от другой газеты и обгоню его.
– Да, я полагаю, вы бы сумели, – медленно проговорил он. Я бы не сказала, что именно это повлияло на их решение, но я твердо знаю, что до того, как мы расстались, я была рада данному мне обещанию, что если кому-нибудь и поручат совершить такое путешествие, то этим человеком буду именно я.
После того, как договоренность была достигнута, появились другие – не менее важные новостийные проекты, посему эта довольно и эта довольно непрактичная идея на некоторое время отошла в сторону.
Одним сырым и холодным вечером, год спустя после этого разговора, я получила небольшую записку с просьбой немедленно прийти в редакцию. Такое приглашение, да еще и столь поздним вечером, так удивило меня, что я вполне достойна прощения за то, что в течение всего времени по пути в редакцию я пыталась угадать, в чем я провинилась.
Я вошла и, усевшись напротив редактора, стала ждать, пока он заговорит. Он поднял глаза от лежавшей перед ним бумаги и спокойно спросил: «Вы можете начать свое путешествие послезавтра?»
– Я могу начать сию минуту, – ответила я, изо всех сил стараясь унять бешеный стук своего сердца.
– Мы подумывали о том, что вам бы стоило завтра утром сесть на «Сити оф Пэрис» – с тем, чтобы у вас был достаточный запас времени на то, чтобы попасть на почтовый поезд из Лондона. Есть вероятность того, что «Августа Виктория», которая уходит послезавтра, попадет в шторм, и вы не сможете воспользоваться им.
– Я попытаю счастья на «Августе Виктории» и сохраню один день, – ответила я.
На следующее утро я отправилась к Гормли, модной портнихе, чтобы заказать себе платье. Я приехала к ней после одиннадцати, и мне потребовалось лишь несколько минут, чтобы рассказать ее о том, что мне нужно.
Я привыкла считать, что для того, кто в правильном направлении применяет нужное количество энергии, нет ничего невозможного. И когда я хочу, чтобы все было сделано, что всегда случается в самый в последний момент, и слышу такой ответ: «Уже слишком поздно. Я почти не уверен, что это можно сделать», я просто отвечаю:
– Глупости! Если вы хотите это сделать, вы можете это сделать. Вопрос лишь в том, хотите ли вы это сделать?
Я еще никогда не встречала такого мужчину или женщину, которая, не будучи уязвленной таким ответом, не добилась бы наилучшего результата.
Если мы хотим получить что-нибудь от других или сами хотим что-либо сделать для себя, не должно быть и капли сомнения в том, что задуманное свершится.
Итак, я пришла к Гормли, я сказала ей: «Я хочу платье к сегодняшнему вечеру».
– Прекрасно, – беззаботно ответила она, так, словно ей каждый день приходится шить для какой-нибудь юной леди заказанное ей платье всего за несколько часов.
– Я хочу такое платье, которое я могла бы носить в качестве повседневной одежды в течение трех месяцев, – добавила я, а затем оставила ее в покое.
Извлекши несколько разных видов ткани, она, разложив их красивыми волнами на небольшом столе, некоторое время рассматривала их через стоявшего перед ней трюмо.
Он не нервничала и не суетилась. И все то время, пока она изучала эти разнообразные ткани, она продолжала вести легкую и непринужденную беседу. Спустя пару минут она выбрала
