И кто-то непременно должен сорваться с кручи, а остальные – удерживать его над пропастью, как это принято у альпинистов. И еще обязательно водрузить на снежном пике флаг.
Как и Ромка, Вадька любил читать, но больше читал всякую заумную литературу: энциклопедии, справочники, тогда как Ромка предпочитал книжки о путешествиях. Остальные вообще ничего не читали. Да и телевизор почти не смотрели, потому как большую часть времени проводили во дворе.
У Макапки была сестра Лиля, на год младше его и еще более красивая. Всякий раз, когда Ромка видел, как она, тоненькая, будто невесомая, со скрипкой в черном футляре, направляется в музыкальную школу, он забывал, что он суровый командир, и в душе у него рождалась нежная и немного печальная мелодия, какую, должно быть, исполняла на своей скрипке Лиля.
Глядя на Макапку, он всякий раз дивился, замечая в лице приятеля милые черты его сестрицы. Особенно в улыбке: улыбался Вадька точь-в-точь как Лиля.
Может быть, из-за этого сходства Ромка всегда брал его под свою защиту.
– Заткнись, Боча! На себя посмотри! – обрывал он задиру, когда тот чересчур донимал ранимого Макапку.
– А че мне на себя смотреть? Я на девчонку не похож, – ухмылялся тот.
Надо признать: на девчонку он походил меньше всего. Ушастый, лобастый, с носом-картошкой, от загара почти черно-лиловый, как баклажан, он скорее смахивал на отпетого хулигана. Таковым он и слыл во дворе. Но Ромка считал его не хуже и не лучше других.
Бочей его прозвали из-за брата, так как его старший брат тоже был Боча. А тот, скорее всего, получил это прозвище оттого, что часто засиживался в пивном баре и выпивал по восемь кружек пива за один присест. Старший Боча успел уже и в армии послужить, и на зоне год отсидеть. От него Боча-младший нахватался всяких блатных словечек и друзей своих называл не иначе как «кореша́». Или еще – «корешки». Но Ромку он уважал и обычно слушался.
Был у Бочи еще и младший пятилетний брат Коля, или Колесик, которого иногда звали Бочиком. Боча, несмотря на свой грубый нрав, всячески опекал брата. Не приведи бес кого-нибудь дать Бочику хотя бы щелбан. Боча налетал, как разъяренная медведица.
Четвертым в компании (если не считать Бочика) был Вовка Ковригин, или попросту Коврига. Он был невысокий, упитанный, круглолицый и веснушчатый. Коврига был знаменит тем, что однажды в школе, дежуря в столовой, слопал в одиночку шесть порций котлет с картофельным пюре. Когда учителя допытывались у него, думал ли он, поедая котлеты, о своих товарищах, которым не достанется еды, Коврига надувал губы и часто моргал – только и всего.
Понятное дело, что у Ромки в команде он бы так ни за что не поступил – не оставил бы друзей без котлет или без чего-то еще. Знал: тут с ним цацкаться не станут.
Поутру, выскочив из дому, мальчишки обычно первым делом бежали к сосне, взбирались на нее и, уже сидя в гуще душистой, чуть влажной от росы хвои, дожидались остальных и решали, с чего начать
