не пишет.
К спору подключился даже мой отец.
– Раиса Леонидовна, – убежденно сказал он. – Таких авторучек сейчас не производят. Это, можно сказать, раритет, большая редкость. Даже при всем желании Леша не смог бы найти вторую, похожую на вашу, авторучку. Да и зачем он стал бы это делать?
– Я не знаю, зачем ему это понадобилось, – ледяным тоном отвечала бабушка. – Тем более что мы с Лешей всегда дружили. Но я лишь говорю о том, что вижу.
Мама с папой переглянулись: мама – с тревогой и досадой в глазах, отец – с едва сдерживаемым негодованием.
– «Эта не пишет, а та писала»… – сдержанно проговорил отец. – Да как она могла писать, если столько лет хранится у вас без употребления? Не мудрено, что чернила в ней высохли.
– Накануне моего отъезда Борис, мой сосед по квартире, мне ее заправил, – отвергла папины доводы бабушка. – Он мне всегда ее заправляет.
Мама с папой замолчали, видимо, не зная, что еще сказать. Я тоже не знал, что сказать.
– Ручка – это ерунда, – промолвила бабушка печально. – Обидно то, что вы делаете из меня дурочку. Вот она, участь старого человека. Если ты стар, значит, памяти у тебя нет, и можно этим пользоваться, дурачить человека, про себя смеясь над ним.
И бабушка скорбно опустила голову.
– Что ты такое говоришь, мама! – вскинула руки моя мама. – Чем мы пользуемся? Как мы тебя дурачим?!
– Вот сейчас дурачите с этой злосчастной авторучкой.
Было ясно, что бабушку уже никто не переубедит. Проявился ее железобетонный характер.
– Что ж, очень жаль, что ты так плохо про нас думаешь, – поджала губы мама и вышла, и в глазах ее теперь, как и у отца, сквозило едва сдерживаемое негодование.
Я собрался было тоже уйти, но бабушка удержала меня и сунула мне в руку ту ставшую мне противной авторучку.
– Забери, – сказала она сухо. – Мою можешь не возвращать, но эту мне не надо.
Она подняла на меня свои блеклые глаза, на мою, видимо, ужасно расстроенную физиономию, и на секундочку мне почудилось, что она вот-вот смягчится и скажет мне что-то утешительное. Но она тут же, как мне показалось, взяла себя в руки и не позволила себе смягчиться.
В тот же день папа взял у меня злосчастную, как выразилась бабушка, авторучку и отправился в канцелярские магазины. Оказалось, что похожие авторучки, пишущие чернилами, до сих пор выпускают, правда, не в нашей стране. Стоят они дорого, и обычно их, как объяснила папе продавец, покупают в подарок важным лицам – начальникам, директорам и завучам школ.
Папа выбрал похожую на бабушкину авторучку, тоже зеленую и даже более красивую, с золотистыми узорчиками. Писала она не фиолетовым, а синим цветом, но тоже аккуратно, и перышко, хоть и не золотое – легко скользило по бумаге, прямо как коньки по льду.
Но, как я и опасался, бабушка эту новую ручку не приняла.
– Верните мне мою или не надо никакой, – заявила она, отодвигая к краю стола положенную перед ней длинную коробочку с авторучкой.
– Ну, –
